…Мой отец родился на Кавказе. Он для меня был даром свыше. Никогда за всю мою пятидесятилетнюю жизнь он не обидел меня ни словом, ни уж тем более делом. Из моей памяти не выходят отдельные истории, в которых отец был единственным, кто спасал, поддерживал и помогал.

В моей семье всегда царил покой, мир и счастье. Я обожала воскресные утренние моменты, когда из кухни в мою комнату доходил звук взбивания яиц для безе. Это было наше лакомство, отец пёк их для мамы по выходным. Отец любил мою маму безмерно.

Родился он на Кавказе, в Станице Наурская. Места там исторические. Раньше это был маленький рай на земле. Край абрикосов, персиков и настоящего вина. Лидия Владимировна и Алексей Андреевич были учителями, и в их доме была огромная библиотека с раритетными книгами. Сад радовал хозяев и гостей персиками и абрикосами. Мама рассказывала, что лежа в саду среди тишины можно было слышать звук падающих на землю фруктов. Запах был неповторимый. Тут же тётя варила варенье. В погребе было самое настоящее вино, которое в Чечне пили как воду. Мне не пришлось увидеть этот маленький рай на земле. Но Катюшка, моя младшая сестра, там была один раз. И хоть она была маленькая, но всё равно всё хорошо помнит и скучает по этому родному ей месту. В результате войны ни маме, ни папе больше не удалось туда поехать. Тётя умерла в одиночестве. Наверное, папа так и не простил себе это, но мы ничего не знали, что произошло, а когда узнали, то уже ехать было некуда. Что стало с домом, мы можем только догадываться. Родители планировали в пенсионном возрасте уехать туда на постоянное проживание, но война испортила все их планы и не дала возможности папе проститься с любимой тётей. О своем детстве папа рассказывал мало. Но некоторые факты мне всё же удалось из него выудить.

Отец родился в 1941 году. Станица Наурская в период войны была зоной постоянной бомбежки. Именно поэтому их семья уехала в Бурунские степи. Это была необжитая территория, где пасли скот. Для жизни там люди сооружали временное жилье – кошары. Так случилось, что мама его умерла рано, и воспитывали его тётя и дядя.

Когда отцу было 6 лет, они с мальчишками играли в противотанковом рву. Ров был глубокий, 5-6 метров и битком забит различной техникой и оружием. И всё, что мальчишкам нравилось, они оттуда тащили. Именно из-за этого погибло больше детей и подростков, чем в войну в Наурской, так как дети не умели обращаться с боеприпасами, и они часто взрывались. Следить за тем, что делают дети, у матерей ни времени, ни возможности не было. Они работали, так как мужчин было мало, война тому была причиной.

Играть с оружием отцу нравилось, но он признался, что шашку ему хотелось гораздо больше, чем ружье или пулемет. В душе и по рождению он был казаком. От рождения до смерти казак «нес шашку за плечами». Такое воспитание давало возможность держать человека в военной узде. Лучше для казака ничего не было. Ребенок знал, что это его судьба. Приходская школа, церковь и война. Еще с 1753 года каждая станица имела свою вышку, с которой можно было видеть соседскую вышку. И если прорывались враги, то дежурный на вышке зажигал бочку с мазутом. Это было предупреждение для всех остальных. В течение часа все окружные станицы знали, что что-то случилось и были наготове.

…Я всегда больше всего боялась, что с Яной что-то случится.

Когда ей было 7 месяцев я, переодевая её, обратила внимание на то, что правая ножка не сгибалась полностью и казалась меньше, чем левая. В какой-то момент я всё же запаниковала. Муж был дома.