Алонсо залпом допил бренди и налил себе ещё.

– Мне тоже много, кто не нравится, но я не травлю и не калечу из-за этого детей.

– Да, но Пилар давно хочет быть с Вами, сеньор. Неужели Вы не видите этого?

– Ерунда! Она – крёстная мать моей дочери и…

– И она – женщина, - грустно улыбнулась экономка, думая о том, насколько близоруки мужчины, когда речь заходит о чувствах. Надо быть слепым и глухим, чтобы не заметить такого очевидного желания залезть в кровать, какое демонстрировала Пилар.

– Я понял тебя, Росарио. Спасибо, - шумно выдохнул Алонсо. – Можешь идти.

– Сеньор, позвоните Марии. Скажите ей, что сожалеете и …

– Иди, Росарио, - приказным тоном отчеканил Торрес-старший.

Ему надо было подумать. Ещё раз прокрутить в мозгу все факты. Переварить информацию, полученную от Росарио. Не то, что бы Алонсо не верил экономке. Как раз наоборот. Пожилая женщина – самый преданный человек из его окружения. Ей нет никакого смысла врать. Она воспитала его и любит как сына. Но вот в подлость Пилар Торресу-старшему верилось с трудом.

Уснуть в эту ночь у мужчины так и не получилось. Голова пухла от мыслей. Сердце раздирало от желания услышать голос Марии, а ещё лучше обнять её. Вдохнуть нежный аромат девичьей кожи. Крепко прижать к себе и никогда больше не отпускать. Но рациональная сторона испанца твердила, что прежде надо прояснить ситуацию с Пилар.

К утру Алонсо не придумал ничего более умного, кроме как поговорить с крёстной своей дочери. У Торреса-старшего не было сомнений в том, что правду женщина не скажет и под пытками, но, возможно, во время беседы ему удастся понять для себя, причастна ли Пилар к тому, что случилось с Исабель.

***
– Привет! - широко улыбнулась женщина, открывая входную дверь. - Извини за мой внешний вид, но ты не предупредил, что приедешь, - в тоне испанки не было ни капли смущения или чего-то хоть отдалённо напоминающего извинение. Она была рада пощеголять в кружевной сорочке перед Алонсо.

У Пилар были большие тяжёлые груди. Пользуясь случаем, она одёрнула вырез ночной рубашки так, чтобы он стал максимально низким.

– Ничего. Я ненадолго, - безразлично ответил Торрес.- Я только хотел спросить у тебя: за что ты так ненавидишь Марию?
– О! Снова эта русская! – Пилар картинно подняла руки вверх и потрясла ими в воздухе. - Она же чуть не убила Исабель! Разве этого не достаточно, чтобы возненавидеть её?
– Скажем так: я тут кое-что узнал на досуге. С твоей подачи Марии подкладывали вещи Летисии ещё до несчастного случая с моей дочерью. Зачем ты это делала?
– Чушь какая! Не знаю, о чём ты говоришь, - возмущенно фыркнула женщина.
– Пилар, игры кончились. Не думай, что ты - самая умная. Правда рано или поздно всегда выплывает наружу. А у меня ещё есть и свидетели, так что...
– Ладно, - внезапно сменила тон Пилар. Кокетливо хлопнув ресницами, она закинула ногу на ногу, от чего подол сорочки задрался выше середины бедра. – Подумаешь, разыграла пару раз бедную дурочку.

– То есть, ты считаешь, что доводить до истерики другого человека – это весело? – зло прищурился Алонсо.

– Просто хотела проверить насколько твоя любовница эммм морально устойчивая. С первой женой тебе в этом отношении не очень повезло. Было бы жаль, если бы ты наступил на те же самые грабили второй раз, - в голосе Пилар звучала откровенная издёвка.
– Ну ты и сука! Я же тебя другом считал!
– Другом?! А-ха-ха-ха! Другом! – с вызовом выкрикнула женщина. - Да я всю жизнь любила тебя! А ты дальше своего носа ничего не видел! Носился со своей драгоценной сумасшедшей женушкой, как с писаной торбой!