Каковы же источники и мотивы этой семантической инновации? Шпет разрабатывает свое герменевтическое понимание структуры в контексте занятий логикой исторических наук и подготовки книги «История как проблема логики». В ходе этих исследований он как раз и знакомится с феноменологией Гуссерля, которую с самого начала воспринимает в горизонте анализа культурно-исторических явлений.[66] В силу этого интерес Шпета к феноменологии изначально оказывается опосредствованным вопросами понимания и интерпретации языка, культуры и истории. Можно добавить, что и Гуссерль, к которому Шпет приехал в Геттинген, сам был занят в это время разработкой феноменологии мира культуры. Это нашло отражение в его посвященных конституированию духовного мира и не опубликованных при жизни рукописях (т. н. «Идеи II»), а также в семинаре на тему «Природа и дух», который посещал и Шпет. Терминологические следы знакомства Шпета с кругом этих идей Гуссерля относительно феноменологии мира культуры можно обнаружить в статьях «Сознание и его собственник», «Мудрость или разум» и др.

Параллельно или даже хронологически раньше знакомства с феноменологией Гуссерля Шпет подробнейшим образом штудирует основные работы В. Дильтея, посвященные обоснованию наук о духе. Разбор этих трудов, полемика с ними и самостоятельное развитие идей Дильтея составляют центральное ядро второго тома книги «История как проблема логики», так и не опубликованного при жизни Шпета.

Упоминание Дильтея в контексте нашего сюжета дает нам прямое указание на источник терминологического нововведения Шпета, поскольку именно Дильтей, в свою очередь, вводит в контекст немецкой науки и философии новое понимание термина «структура» как специфического понятия гуманитарных наук. При этом современники вполне осознавали новаторский характер такого словоупотребления, и в первые два десятилетия ХХ в. это понятие оказывается в философских кругах Германии чем-то вроде «фирменного знака» школы Дильтея и связанного с ней философского направления.[67]

В работах Дильтея мы встречаем это понятие в двух аспектах, по которым развивается его философский и методологический проект «Критика исторического разума», – в антропологическом и культурно-историческом. Структура означает, во-первых, специфический тип целостности и взаимосвязи, характерный для психической жизни. Во-вторых – это характеристика культурных целостностей, которые Дильтей обозначает как «объективации духа». Но и в том, и в другом случае речь идет о строении и свойствах предметностей, познание которых составляет автономную область гуманитарных наук. «Акт, действие, структурная взаимосвязь – все это исключительно предмет наук о духе».[68]

Когда Дильтей говорит «жизнь – это структура» («Leben ist eine Struktur»),[69] то в его тезисе резюмируется программа создания новой – описательной – психологии, которую он намеревался противопоставить экспериментальной психологии естественнонаучного образца. «Учение о структуре представляется мне главной частью описательной психологии», – пишет он, и разъясняет: