Мужчина не отпускает женщину, но видно, что силы его оставляют – руки сумасшедшей выглядят тонкими, полыми, но она двигает ими так, будто они каменные.

 Я не должна бездействовать, стоять как человек, полный безразличия, ведь это совершенно не так: я не хочу, чтобы этот мужчина, с которым мы вместе плавали, у которого так отлично получалось двигать телом в воде, превратился в мёртвого, со сломанной шеей человека.

 Я срываюсь с места к сумасшедшей. Мужчина отвлекается на меня. Одна рука отпускает запястье женщины – та немедля хватает его за горло, но без второй руки сломать шею ей не удаётся – она снова рычит, и раны на щеках начинают кровоточить интенсивнее.

 Оказываюсь за спиной психопатки. Вытягиваю ногу, ставлю ей подножку, она пошатывается. Мужчина отпускает её руку, бьёт по второй, что держится за его шею, и она падает на колени.

 Мужчина пинает сумасшедшую, та валится на спину, и он, словно забыв, что она, как никак, человек, прижимает ногой её тело к полу, давя кроссовкам на грудь с такой силой, что той не подняться и на миллиметр.

– Надо верёвку, свяжем ей руки и ноги.

 Он говорит мне, но я сосредоточена на рычащей женщине.

 Мужчина наклоняется к ней, одним рывком переворачивает животом к полу и заново прижимает её к полу. Его голени расцарапаны ногтями, но он не замечает, или не хочет акцентировать внимание на таких, в данном случае, мелочах.

– Верёвку неси, – рявкает он, – пока не пришли другие!

– Может их и нет, – неуверенно предполагаю я.

– Не будем проверять.

 Пока бегу обратно в раздевалку, пытаюсь вспомнить, где видела хоть что-то, что может послужить путами.

 Не трачу время на путь до женской раздевалки, вбегаю в мужскую. Несколько вещей разбросаны по полу. Открываю ящик за ящиком – почти всё без замков, но они и пусты. Пинаю футболку под ногами, уже служащую тряпкой для пола, и толкаю дверь в душевую.

 Недавно здесь кто-то мылся, пар заслоняет видимость, но яркие бутылочки шампуней и гелей для душа, как разноцветные гирлянды.

 Неужели здесь нигде нет верёвки, или хотя бы чего-то длинного, чем связать человека. Связать человека. Это дикость.

 В груди вибрирует сердце, оно стучит так буйно, что отдаёт ударами в голову, но я обязана сохранять рассудок.

 Меня озаряет, когда я вновь оказываюсь у шкафчиков, что вместо верёвки можно использовать футболки, валяющиеся на полу. Я беру их и спешу обратно, одновременно скручивая футболки в длинные рулоны, похожие на змей.

 Мужчина держит тварь уже не только ногой, но и руками. Она, как угорь, пойманный в сети, дёргается под его весом.

 Он просит поторопиться.

 Мужчина кладёт сумасшедшую на бок, и первым делом связывает ей руки, чтобы она не сумела вырваться, а после приступает к обвязыванию ног.

– Куда её? – спрашиваю я, когда вижу ненадёжный узел на футболке, объединяющий ноги женщины.

– Бросим в бассейн, – голос спокойный, без угрызения совести. Его карие глаза направлены на меня.

– Она утонет, задохнётся, умрёт!

– Она больная, ты не видишь?

– А если это временное явление?! Мы убьём её.

– Хочешь оставить её здесь? Мы не знаем, насколько умны и проворные эти… – он запинается.

– Эти сумасшедшие?

– Пусть будут сумасшедшие.

– Мы можем запереть её в душевой.

 Его глаза на миг закрываются, а потом вновь смотрят на меня.

– Там стеклянные двери, и эта единственная защита от побега.

– И что, кроме бассейна никакого варианта?

– Это лучший. Мы бросим ей спасательный круг на воду. Если придёт в себя, сможет спастись.

– Со связанными руками и ногами?

– Соображающий человек поймет, как ухватиться за круг.