– Теперь безопасно только в могиле, – отозвался Александр.

– Мне кажется, – обернулась к нему Полина, – вы стали играть какую-то трагическую роль.

– Что вы, дорогая кузина. Совершается историческая трагикомедия. Смешная до слёз. Вот и батюшка ваш со своим передовым сельским хозяйством, со своею благословенной и усердно нажитой частной собственностью, где он? Я весьма надеюсь, его мы отыщем в конце концов. Но вот святая собственность… Большевики и анархисты грозятся устроить у нас коммунизм. А это значит, вся собственность будет в руках вождей. Её, да и вас в том числе, начнут выдавать для поощрения трудящихся масс.

Они свернули в тихий переулок. Там тарахтел на холостом ходу автомобиль. За рулём – шофёр в кожанке и крупных очках, скрывавших лицо. Рядом молодой мужчина в большой кепке, надвинутой на глаза. Он махнул им рукой, предлагая уйти отсюда. Они остановились.

Два прилично одетых парня деловито и быстро вынесли из проходного двора какие-то вещи, завёрнутые в красивые ткани, сгрузили их в автомобиль. Стоящий у автомобиля для убедительности показал стоящей троице револьвер.

Аргумент подействовал, они повернули назад. Сергей обернулся. Из подворотни выбежал ещё один молодчик с узлом в одной руке и револьвером в другой, прыгнул в машину. Она, зверски взревев, взяла с места и пропала за поворотом, оставив дымный след и смрад.

В подворотне, нарочито топая, возник сторож, держа в руках ружьё наперевес. Удостоверившись, что всё тихо, заорал:

– Дворец ограбили! – И пальнул в воздух.

В Москву выехали вчетвером: Полина с матерью, Александр и Сергей. Сидя у окна, Сергей читал «Записки революционера», временами оставляя на полях пометы карандашом.

Работа над документальной повестью не составляла большого труда. В блокнот он выписывал эпизоды из жизни «великого авантюриста». Через несколько дней после исправлений и, главным образом, сокращений переписывал в красную тетрадь, подаренную отцом.

В глубине купе Полина тихо разговаривала с Александром. За окном проносились в тусклой предосенней мороси перелески с тёмно-зелёными елями и рано начавшими желтеть берёзками, убогие деревеньки, пустынные поля – простор и печаль.

Александр тронул Сергея за локоть:

– Князь Кропоткин определённо сделает из вас революционера.

– Тс-с, мадам Леонтьева спит.

– Не беспокойтесь, – грустно улыбнулась Полина, – от волнений мама спит особенно крепко… А вам, Сергей, не с нами надо бы ехать, а возвращаться в Париж и раздувать там пожар мировой революции. Теперь эта идея становится модной.

– Нет, увольте, в Париже меня не поймут. Я не работаю для левой или жёлтой прессы. Наша газета либерально-демократическая, рассчитанная на среднего парижанина. Вообще, я стараюсь по мере сил предоставлять читателям объективную информацию. Буржуазии полезно знать, что творится в России.

– Не ровён час, революционная зараза и до них дойдёт, – усмехнулся Александр. – Натуральная красная чума.

– Мне кажется, – сказал Сергей, – эта болезнь не смертельна. Она пройдёт, и общественный организм станет крепче, сильней. Освобождение личности – благородная цель. Пробуждается энергия масс.

– Да, безусловно. Эти массы с большой энергией грабят. Подорвана вера в Бога, царя и Отечество! – Александр был явно раздражён.

– Переход к демократии – болезненный процесс.

– Власть демоса? Этой серой массы? Равные права у меня и моего денщика? Власть солдат над офицерами?..

– Господа, господа, – вмешалась Полина, – недоставало нам устроить политические дебаты. Помнится, Сергей Арсеньевич, тогда в дороге вы читали другую книгу. Или для вас это новый катехизис?