Нет, все не так уж и плохо. С мужем я со временем смогу договориться. Он прав в том, что подозревает меня. Иначе не могло и быть.
Перина кажется удивительно мягкой. Соколов уселся обратно за стол. Магией собирает чернила по капле обратно в хрустальный сосуд, обмакивает в него гусиное перо, скрипит его кончиком по бумаге. Мне чудится, что гусиное перо должно иметь какую-то другую, более простую форму. Отец раньше частенько писал стальным. Его кончик был вечным, в нем проходил желобок, а чернила были собраны в стеклянную емкость прямо внутри стальной трубки.
Привычный скрип пера по бумаге меня чуть успокоил. Я позволила себе лечь с самого краю и прикрыться одним из покрывал. За окном привычный шум большого проспекта. Даже теперь, в преддверии ночи, то и дело стучат по булыжникам колеса, мерно цокают подковы лошадей.
Я прикрываю глаза и стараюсь казаться спящей. Мысли не дают уснуть по-настоящему. Мачеха всегда говорила, что мужчины похотливы и опасны. Я помню, какой милой она бывала с отцом. Ее тихий смех, мимолетные прикосновения. Когда папа входил в комнату, она всегда становилась веселой и доброй. За это он ее и любил.
Так чем хуже я? Почему я вместо того, чтобы привлекать Александра, робкой тенью прячусь под одеялом? И боюсь, чтоб только он меня не нашёл? Статный красавец, один из самых завидных женихов империи. Теперь он по праву мой муж. И мне же понравился наш поцелуй. Муж мне нисколько не противен. Так почему? Может быть, дело в том, что я знаю то, что любит он другую? И искренне предан одной только ей?
Слышу, как граф почти бесшумно поднялся из-за стола, расстегнул ворот рубашки. Вот он прошёлся по комнате. Скрипнули двери платяного, скорей всего, шкафа. Никогда я не видела полностью обнаженного мужчины. Любопытство берет верх.
Я чуть приподнимаю веки. Шкаф полон книг. Жаль, я надеялась на иное. Александр прячет в него исписанные чернилами свитки, тщательно запирает на ключ и чертит поверх замка охранную руну.
Мгновенно он стягивает с себя рубашку. Налитое тело бугрится мышцами. Разве такие бывают у человека? Статуи, выставленные в Летнем саду, выглядят совершенно иначе. Скрипнула кожа ремня. Еще минута, и он стянет с себя штаны. Я закрываю глаза плотно-плотно. Шуршит ткань. Но любопытство быстро берет надо мной верх. В конце концов, я теперь замужняя дама, имею полное право смотреть и знать, какое оно, мужское тело. Стройные ноги, округлый зад переходит в узкую талию. Кажется, я краснею. Довольно смотреть. Нужно попытаться уснуть. Закрываю глаза, пока он ко мне не повернулся передом, то есть лицом.
Прогнулась под весом кровать с другой стороны, запах разгоряченного мужского тела прокрался ко мне под одеяло. И страшно повернуться, и хочется. Слышу, как он перебирает одеяла, тронул даже мое с дальнего края. Я невольно вздрогнула.
- Спи, я надеюсь, у тебя под подушкой не завалялось стилета.
- Ни одного! - сунула я руку под подушку и проверила со всей тщательностью, - А что, должен был?
- Хм. Не хотелось бы, - он отвернулся, лег на другой бок и как будто заснул.
На потолке причудливо играют друг с другом серые тени. Я взбудоражена, но и усталость берет свое, уволакивает за грань реальности. Сколько событий случилось за эти сутки со мной? Иным и на целую жизнь хватит. Муж сладко сопит на соседней подушке. Я и сама начинаю проваливаться в сон.
Просыпаюсь от того, что талию обхватила огромная ладонь, она поднимается выше, жадно ласкает грудь. Не могу понять, где я нахожусь и в чьих объятиях я так опрометчиво оказалась. Мужской густой бас шепчет непристойности на французском. Внутренне я таю, и тело полностью согласно со мной. Собирается подол сорочки. Рука по-хозяйски ласкает живот, гладит бедро, вновь поднимается выше. Поцелуй ложится на горло будто клинок. Я вздрагиваю и наконец просыпаюсь окончательно. Меня нежит в руках мой собственный муж. Это его пальцы ласкают самое сокровенное. Александр нетороплив, он будто ведет игру с моим телом, дает вполне насладиться, ласкает и ждет, пока я сама поддамся на уговоры его жадных пальцев. Мне стыдно, жарко, безумно приятно и невыносимо горячо. Рука мужа чуть сгибает мое колено, и перекладывает мою ногу немного выше.