Ортос принес Верховному бокал вина. Значит, жест предназначался для него…

– Да. Обычно я ставлю ее на запястье. Но в твоем случае… - он пробежался глазами по моему телу. – Даже не знаю, как поступить…

– А что не так в моем случае? – тут же ощетинилась я, бросив взгляд на свои руки.

Запястья как запястья. На правом, скрывая все предплечье, красовался наруч. На левом не было ничего. Я даже браслетов не носила никогда.

– Ника, твоя мама…

Но я его перебила:

– Верховный, это мой выбор, - сказала твердо и вдруг осознала, что это действительно так. Это мое решение, моя жизнь и мои желания…

– Тогда выбирай место, - невозмутимо откликнулся Асмодей.

Я задумалась. Лопатка?.. Щиколотка?.. Основание шеи?.. Внутренняя сторона бедра?.. Дав себе мысленную затрещину за последнее предположение, я попыталась сосредоточиться. Нужно было выбрать скрытое место. Но такое, чтобы искуситель понял, как важно то, что он согласился меня учить. Как я ценю это.

Асмодей ждал, с ехидной улыбкой наблюдая за моими мыслительными потугами. Уверена, что он читал мое лицо как раскрытую книгу.

Я еще раз перебрала в голове все возможные варианты. Убедилась, что запястье действительно было бы самым логичным решением, но не для меня. И решилась.

– Здесь, - выдохнула, приложив ладошку к ребрам с левой стороны.

Верховный проследил взглядом путь моей руки и задумчиво прикусил нижнюю губу. Жесть безобидный по сути, но наполненный по содержанию на столько, что у меня возникло ощущение, что я сижу перед ним абсолютно голая.

– Я должен прикоснуться к выбранному месту, чтобы нанести печать, - хрипло пробормотал Асмодей.

– Вы хотите, чтобы я разделась прямо здесь?! – потрясенно воскликнула я.

Несколько чертей, сидящих за соседними столиками, повернулись в нашу сторону.

– Нет, - рявкнул искуситель, и народ тут же вернулся к своим тарелкам. – Идем.

Он встал из-за стола и подал мне руку.

– Кккуда? – запинаясь, спросила, покосившись на протянутую ладонь.

– Провожу тебя домой.

5. Из дневников Асмодея

Из дневников Асмодея

Мы с Никой вышли из «В гостях у Вели» и остановились около одной из кадок. Я повернулся к ней и столкнулся с полным недоумения взглядом. М-да, кажется, я совершенно выбил ее из калии.

– Ника, я понятия не имею, где ты живешь, - объяснил остановку.

Девушка стушевалась.

– Простите. Идемте.

– Идем.

На самом деле я был ужасно зол! На себя. На этого Оливера. И даже на Нику! Язык чесался спросить, зачем она вообще связалась с этим ненормальным чертом. Но я молчал. В конце концов, это ее дело. И меня ее личная жизнь не касается. Совершенно не касается.

Хар, выглядит так, словно я пытаюсь убедить в этом сам себя!

А дочка Евы, красная до корней волос, послушно семенила рядом, даже не подозревая о том, что творится в моей голове. И это хорошо. А то убежала бы в Рай от неожиданного внимания Верховного…

– Мы пришли, - ворвался в мои мысли тихий голосок.

Я поднял взгляд на дом, у которого мы остановились. Низкий, приземистый, с покатой крышей и выкрашенными в серый цвет стенами. Все те же резные ставни на окнах. Та же тяжелая дубовая дверь. И те же маленькие статуи на огненной лужайке.

– Все в порядке? – насторожилась Ника.

Кажется, выдержка в очередной раз подвела. И девушка заметила что-то в моей мимике.

– Ты живешь в старом доме отца?

И зачем спросил? Вижу же, что да.

Я ни с чем не перепутаю дом, к которому волок Еву после нападения. И даже глубокой ночью в тусклом свете узнаю ступеньки, на которых разговаривал с Иером об этой взбалмошной душе.

– Да. Съехала от родителей не так давно, - растерянно ответила чертовка.