«Я тоже жил не лучше» – но молчу об этом.

Зато теперь вижу искренность, главное – слово «никогда» не прозвучало. Есть надежда, есть, а вот смотреть, как ей больно, как судорожно всхлипывает и вот-вот расплачется в полный голос, я не в состоянии.

Не мешкая ни секунды, схватил Лину за запястье, резко привлёк к себе и обнял за талию.

– Скажи, что не любишь, и я уйду, не потревожу больше, если между нами действительно всё кончено, безвозвратно, – переместив ладонь на её затылок, крепко сжал, чтобы не отворачивалась и не прятала взгляд. Своей фразой, отчасти, провоцирую. Если ответит уклончиво или соврёт, то сразу пойму.

– Это ничего не изменит. Чего ты добиваешься? Чего ждёшь… я не вернусь к тебе… – а сама цепляется за меня, сминая мою рубашку в руках. Как и я не может попрощаться навсегда.

Значит, я прав. Сомнений и так не было.

– Любишь... – склонился к ней ближе.

Вымолить бы только прощение...

– Пожалуйста, отпусти и не мучай…

– И в мыслях этого не было.

Другого хочется… до одури…

Склонился ещё ближе, к пухлым нежным губам, настолько близко, что тёплое дыхание ощущается как ласкающие волны. Терпеть невыносимо, аж челюсти сводит от желания поцеловать Лину, особенно, когда чувствую её волнительный трепет.

Я почти был у цели, поцелуй почти случился, почти… оставалось каких-то пару сантиметров… но…

Она напряглась в моих руках, замотала головой, начала резко вырываться и опять отталкивать меня. Попытался подавить сопротивление или, точнее, успокоить, а, подумав, что мои жесты выглядят, как принуждение и насилие, да и будут растолкованы неверно, сразу отошёл от неё. Лишь бы хуже не сделать…

– Нет, не надо… – дрожащим голосом произнесла Лина. Вытерла слёзы с лица и прислонилась спиной к двери.

Смотрит испуганно и трясётся всем телом.

«Не надо» – мысленно повторил. Почему-то я расценил эти слова в ином контексте, как «не здесь и не сейчас». Ну пусть будет так, главное – не потерять её.

– Прости, поторопился, с трудом контролирую себя, когда ты рядом.

– Поторопился… – она грустно улыбнулась, – или опоздал… Тём, я правда не знаю, как нам быть дальше… это тупик… Понимаешь? Ничего уже не исправить.

– Зато я знаю. Ничего невозможного нет, если в наших силах всё исправить, – перефразировал. – Мы с тобой неразлучники, не сможем друг без друга и обязательно воссоединимся, – помимо чувств – самых настоящих, не подлежащих сомнениям, не поддающихся никаких правилам и законам, между нами всегда было магнетическое притяжение.

– Звучит самоуверенно.

– Констатация факта.

– Тебе легко рассуждать… наверное… а как же моя семья?..

– Давай зайдём в квартиру и поговорим обо всём.

– Хорошо, – «хоть не спорит со мной».

Интуиция вопит, что-то не то в этой истории. Когда я приехал сюда и зашёл к соседке, то аккуратно поинтересовался у Марии Семёновны, не скрывает ли Лина от меня нечто важное, намекая на сына конечно, на что она ответила: «всему своё время и рассказывать чужие тайны не в моих привычках».

– Подожди, – заметив ключи на полу, я опустился на корточки и поднял их, а поскольку Лина стояла рядом, то не удержался – обхватил пальцами тонкую лодыжку, скользнул ладонью вдоль голени и поцеловал в коленку, успевая украдкой вдыхать аромат кожи – этот запах похлеще любого афродизиака воздействует. Я бы продолжил и залез ещё выше, но разрешения на это не получал.

А вот другой мужчина трогал мою женщину, ласкал… От осознания чего в разы больнее становится. Изменой и предательством это не назвать, в чём-то упрекать и предъявлять претензии тоже не имею права, ведь я один виноват. Сам отказался от неё когда-то. Толкнул её на такой шаг, как замужество. Она любит меня, а значит – от безысходности так поступила, находясь в отчаянии... на грани...