Девушки прекратили смеяться и вереницей покинули комнату. Но метиска остановилась, поравнявшись с охранницей:

– Вы не имеете права так разговаривать с нами! Другие надзиратели так с нами не разговаривают!

– Мадемуазель кофе-с-молоком встала сегодня не с той ноги? Может, у нее месячные?

– Я поговорю с начальником! Расскажу ему, как вы с нами обходитесь!

– О! Да она меня почти напугала, барабанная шкура!

Марианна следила за стычкой, прислонившись к стене. В кои-то веки не она явилась причиной переполоха!

– Есть свидетели, которые подтвердят твои клеветнические обвинения? – насмехалась Соланж. – Кто-нибудь что-нибудь слышал?

Она прошлась вдоль шеренги, заглядывая каждой в лицо. Все отводили взгляд.

– Может быть, мадемуазель де Гревиль что-нибудь слышала?

– Нет, – холодно отрезала Марианна.

Соланж задрала голову с триумфальным видом:

– Смотри-ка, никто, кроме тебя, не слышал этих недопустимых слов… Твое свидетельство против моего. Но чего стоит свидетельство шлюхи, которую подобрали с панели?

– Я. Я слышала, – произнесла Эмманюэль.

Марианна в изумлении воззрилась на нее.

– Кто это сказал? – рыкнула Маркиза.

– Я! – быстро выскочила Марианна.

Эмманюэль уже открыла рот, но Марианна ей вывернула запястье и что-то прошипела в ухо. Соланж встала лицом к лицу со своей вечной заклятой антагонисткой.

– Десять секунд назад ты ничего не слышала, де Гревиль!

– Просто Гревиль… Ну, вообще-то, кажется, я расслышала, что вы вроде бы ее назвали барабанной шкурой… А нас всех обозвали сучками.

– Тебе вчера мало досталось? Хочешь еще раз упасть с лестницы?

– Я сказала, что это слышала, но не сказала, что стану повторять.

Соланж саркастически усмехнулась, празднуя победу:

– Вот и хорошо: вижу, ты начинаешь понимать! Видно, время от времени падать с лестницы тебе идет на пользу!

Метиска подавила гнев, и десять овечек отправились в путь к своим камерам.

Эмманюэль открыла свой ящик взять вещи. Единственную смену одежды. Джинсы и футболку цвета хаки. Совсем другая женщина.

Марианна растянулась на койке. Стуча зубами, она курила уже третью сигарету.

– Почему вы выступили в мою защиту?

– Я тебе велела не заговаривать со мной, – отрезала Марианна, не повышая голоса.

– Я хочу знать… даже если вы попробуете снова меня задушить.

Марианна вздохнула:

– Не стоит противостоять Маркизе… Париотти. Так ее здесь прозвали.

– Не понимаю почему. В ней нет никакого благородства!

– Маркиза де Сад! – уточнила Марианна. – Стало быть, не стоит с ней вступать в конфликт. Это первостатейная гадина. Будешь ей возражать – горько пожалеешь.

– Почему вы сделали это ради меня?

– Ничего я ради тебя не делала! – поправила ее Марианна даже с каким-то напором. – Просто хотела прекратить заваруху: очень надо мокнуть два часа в гнилом коридоре. Развлеклась, ничего больше! И потом, люблю посбивать спесь с Маркизы. С тобой она бы расправилась в два счета! Порвала бы тебя на клочки за десять секунд. Тебя бы и лилипутка одолела!

– Как она оскорбила ту девушку! Как говорила с нами! Это… неприемлемо. Об этом нужно заявить!

Марианна расхохоталась, но быстро перестала, из-за боли.

– Неприемлемо? Заявить? Но кому, черт! Как ты думаешь, куда ты попала? В отель «Георг Пятый»? Думаешь, можно пожаловаться на персонал? Я, наверное, сплю! Галлюцинирую! Ты в тюрьме, зомби!

– Не называйте меня так!

– Ты в ТЮРЬМЕ! – отчеканила Марианна. – Здесь ты всего лишь порядковый номер в книге регистрации, и больше никто! Здесь у тебя нет никаких прав! НИКАКИХ ПРАВ, усекаешь? Впрочем, скоро сама убедишься. А пока притормози.