Эмманюэль видела, как ее собственная смерть отражается в темных зрачках Марианны, словно в ужасающем зеркале. Столько ликования во взгляде, столько разрушительной силы в руке! Марианна плавно подняла ее, так, что она касалась пола только кончиками пальцев.

– Хочешь, чтобы я убила тебя? – прошептала она. – Ты этого хочешь? Если я тебя уничтожу, у меня, знаешь, будут большие неприятности… Но это, по сути, не страшно. По крайней мере, меньше пакости останется на земле. И камера будет только моя…

Эмманюэль задергала ногами в пустоте. Глаза ее, готовые выскочить из орбит, наполнились страхом. Губы посинели.

– Что с тобой такое? – продолжала Марианна ледяным тоном. – Тебе страшно? Не хочешь последовать за твоими детишками? Как думаешь, было им страшно, когда ты их убивала?

Ее ноги перестали дергаться, глаза закатились. Марианна выпустила добычу и теперь смотрела, как та медленно валится на пол, а потом вдыхает частичку воздуха с ужасающим шумом. Будто включили пылесос. Эмманюэль поднесла руки к горлу, закашлялась, отхаркиваясь прямо на свое красивое платье цвета слоновой кости.

– Еще раз так сделаешь, я тебя убью, – холодно объявила Марианна. – Хорошо дошло?

Мадам Фантом кивнула, поскольку голосовые связки еще не работали.

– Надзирательница придет с минуты на минуту. Ты сейчас встанешь, смоешь кровь, которая у тебя течет из носа… Если она спросит, что с тобой стряслось, скажешь, что поскользнулась и стукнулась о раковину, усекла?

Снова кивок, несомненно означающий согласие.

– Вот и ладно.

Марианна прикурила новую сигарету. От резких движений боли усилились, но пришло какое-то удивительное умиротворение. Она не убила. Только чуть-чуть пустила кровь. Я совладала с собой.

Эмманюэль, качаясь, проследовала в туалет, смыла багровые следы с лица. Попыталась также застирать платье. Не вышло. Она тотчас же забилась в дальний угол камеры.

Дверь снова отворилась.

– В душевую! – орала Маркиза из коридора.

Марианна обула старые вьетнамки, сложила туалетные принадлежности и чистое белье в пластиковый мешок. Первый душ в обществе других женщин. Еще одна привилегия одиночного заключения, о которой она будет горько сожалеть!

Она вышла в коридор, где уже дожидались восемь заключенных. Маркиза подошла с своей обычной садистской миной. Перманентный макияж, сделанный в демоническом салоне красоты.

– Что с тобой стряслось, де Гревиль? Тебя проучили?

– Просто Гревиль, – отозвалась Марианна с олимпийским спокойствием. – И нет, меня не проучили. Я просто упала с лестницы.

Тогда и все девушки обратили внимание на распухшее лицо Марианны. Иные захихикали. Ведь развлечений так мало. Тут смеются над чем угодно.

– Больше похоже на то, что ты получила хорошую взбучку! А я-то думала, что ты умеешь защищаться, де Гревиль!

– Просто Гревиль… И я упала с лестницы, надзиратель.

– И где же твоя маленькая подружка?

– Нет у меня никаких подружек, – сухо отрезала Марианна.

– Сходи за ней.

– Я вам не прислуга…

– Сходи за ней. Иначе останешься без душа.

Марианна поколебалась, но все-таки вернулась в камеру, где мадам Оберже валялась на полу, как древняя мумия.

– Тебя все ждут. Пошевеливайся.

Та отрицательно покачала головой. Марианна грубо схватила ее, подняла с пола.

– Нет, ты пойдешь! – вскричала Марианна, встряхивая ее, как мокрый пучок салата. – Еще не хватало, чтобы ты мне провоняла всю камеру! Бери полотенце и шевели булками!

Марианна вышла в коридор, уверенная, что мадам Фантом послушается.

– Ну что? – спросила Соланж.

– Идет.

– Превосходно! Чем дольше мы тут стоим, тем меньше времени у вас останется в душевой!