Магницкий дернулся, громко втянув воздух в легкие, потом молча оторвал меня от пола и понес в первую попавшуюся комнату. Хорошо, что в мою. Поставил меня на кровать, так что теперь я была выше его и смотрела сверху вниз. Ловкими пальцами подцепил резинку трусов и потянул ее вниз. Я дернулась, непроизвольно свела ноги, не давая ему опустить вниз этот клочок ткани, последнюю преграду, скрывающую сокровенное от пылающего взгляда.

— Егор, — снова прошептала, борясь с дрожью в ногах, — ты… так быстро.

— Прости, Даш. Смаковать будем потом. Если я сейчас не окажусь в тебе, у меня крышу сорвет.

От пошлого признания дурею. Зачем-то вспоминаю унылого Антона, который в наш первый раз долго и упорно проводил инспекцию моего тела, словно не знал с какой стороны к нему лучше подступиться.

С Магницким таких проблем не было. Он знал точно, наверняка.

Несмотря на мое внезапное смущение, трусы улетели в другой конец комнаты, а парень бессовестно рассматривал меня там, снизу.

— Красивая, — глаза горели, как у дикого зверя.

Потом прикоснулся пальцами, раздвигая неприлично сырые складки, проникая внутрь. Я охнула, судорожно цепляясь за его плечи, сжалась, чувствуя, как они двигаются внутри, с каждым разом проникая все глубже.

— Пожалуйста… — голос сорвался, переходя в сдавленный сип.

Егор не выдержал, схватил меня за подмышки и повалил на кровать. Тихо вскрикнув, я нелепо упала на подушки, а Магницкий тут же навис надо мной.

— Попалась, — хрипло сказал и поцеловал, нагло врываясь в рот языком. Я тихо простонала и подалась вперед, одной рукой цепляясь за шею, а второй сжала каменный член через грубую ткань джинсов. Парень дернулся, резко выдохнул мне в губы.

— Напрашиваешься?

— Нарываюсь, — потянула вниз собачку молнии, щелкнула застежкой на ремне.

И все это не отрывая взгляда от потемневших голубых глаз. Магницкий хмыкнул:

— Надоело быть недотрогой?

— Ты даже не представляешь как.

С ним не хотелось быть пай-девочкой, не хотелось романтики и прогулок под луной. С ним хотелось быть распутной, нескромной. Хотелось не думать ни о чем. Хотелось секса. Здесь. Сейчас. Много. Остро. На грани. Такого, чтобы искры из глаз и до изнеможения. Чтобы течь, не переставая. Визжать в подушку, подставляясь под жесткие толчки.

Да, мне хотелось именно этого. А романтику оставим на потом. Как-нибудь, в другой жизни. Если останутся силы.

Последний элемент наряда — бюстгальтер — тоже улетел в сторону. Магницкий как голодный набросился на мою грудь. Целовал, прихватывал зубами сосок. По очереди, то один, то другой, вылизывал горячим языком, забирая весь воздух из моих легких. Я дурела, теряя последние отголоски разума и никак не могла справиться с проклятой пуговицей на брюках.

Бросила это дело, когтями прошлась по спине и вцепилась ему в плечи. Я просто подыхала от ощущений, разливающихся внутри горячей рекой. Так остро. Так сладко.

Его нетерпение достигло предела. Он сам резко рванул пуговицу, с которой я не могла справиться, и сдернул до колен уже расстегнутые джинсы вместе с боксерами. Сырая ткань липла, затрудняя освобождение, и Магницкий, не стесняясь, ругался, а я смотрела на него. Как маньячка. Не моргая. Не дыша. Скользила взглядом по темной полоске, спускающейся от пупка вниз, к члену, что стоял так крепко, что чуть ли не прижимался к животу. Красивый.

Мне захотелось к нему притронуться. Провести рукой от основания и до головки, почувствовать ее губами.

— Прости, Даш, — он перехватил мою руку, не позволив прикоснуться. И в ответ на мое сердитое сопение усмехнулся, — у меня на тебя другие планы.