— За ум браться пора, — добавил отец.

— Возьмусь. Не переживайте.

Когда-нибудь позже. Не сейчас.

— Жениться тебе надо.

— Непременно, — согласился, с усердием улыбаясь и подумывая о том, как бы побыстрее свалить, — вот как только, так сразу женюсь.

— У нас в твоем возрасте, между прочим…

— Уже был я. И даже в детский сад уже ходил, — я привычно закатил глаза — сейчас родители оседлают любимую тему и начнется.

— Да!

— Я очень за вас рад. Очень-очень. Честное слово.

— Мы внуков хотим.

— Зачем? — прошамкал я, запивая еду крепким кофе.

— Что значит зачем?

— То и значит. Зачем? Ты, — обратился к отцу, — вечно на работе. А ты, мам, любительница активного отдыха. Да и вечера вы привыкли проводить в шумной компании, с огоньком. Вот я и спрашиваю — на кой черт вам внуки? Мне кажется, вы и без них не скучаете.

— Не надо строить из себя неразумного подростка. Годы идут…

— О да, — я молод и здоров как бык, поэтому годы меня волновали меньше всего, — часики тикают.

— Егор, хватит паясничать, — строго сказала мама, — тикают! Ты сам не заметишь, как время пролетит. Аленка, вон, уже универ скоро закончит…

— Какое отношение имеет Рыжова к моим будущим детям? — я нахмурился.

Мама смерила меня взглядом из разряда «как у меня мог получиться такой тупой сын» и назидательно произнесла:

— Дождешься — уведут ее из-под носа. Потом локти кусать будешь.

Локти кусать? Из-за Алены? Точно нет!

— Вам надо больше времени проводить вместе. Общаться. Ходить куда-нибудь.

— Вам надо — вы и ходите!

В свете этих родительских матримониальных потуг наш мимолетный перепих с Рыжовой заиграл совсем иными красками. Если «подруга детства» ляпнет предкам о том, что было, то проблем не оберешься. Мозги все вынесут и плешь проедят.

Пошла-ка лесом. Никаких больше случайностей и сброса напряжения с ней. Лучше в душе сам с собой. Хочешь — левой рукой, хочешь — правой. Хочешь — обеими по очереди. А еще лучше — поскорее провести семь свиданий и добраться до вертлявой Дашки.

— Пригласи ее!

— Уже, — задумчиво брякнул, а потом спохватился, увидев, как у маменьки загорелись глаза, — я не про Рыжову, если что.

— А про кого? — тут же возмутилась она. — Егор!

— Мам, давай договоримся: ты не лезешь в мою личную жизнь, а я не превращаюсь в несносного упыря, мотающего вам нервы. Своих девок я тебе показывать не собираюсь, и уж тем более не нуждаюсь в твоем одобрении.

Отец хмыкнул, но ничего не сказал. По-мужски, наверное, он был солидарен со мной, но жену свою расстраивать не хотел, поэтому предпочел сделать вид, что увидел в утренней газете нечто крайне интересное.

— Ты знаешь, какие нынче девушки ушлые? — не сдавалась мама. — На какие хитрости они идут, чтобы заполучить в свои сети хорошего парня?

— Боюсь даже представить, — усмехнулся я, поднимаясь из-за стола. — Все. Спасибо. Было очень вкусно. Мне пора.

Чмокнул ее в щеку, махнул отцу и ушел, моментально выкинув из головы этот нелепый разговор.

Мне надо было заскочить в несколько мест, пересечься с Захаром, сгонять кое-куда за город, а вечером снова забрать Дашку-ромашку и показать ей, что такое по-настоящему вкусная еда.

***

— Ну что, домой? — спросила Даша, когда мы вышли из стейк-хауса.

Мясоед из нее такой же, как из меня любитель роллов. Она подозрительно тыкала вилкой в сочный, красный кусок мраморной говядины и спрашивала, а не сырая ли она вообще. Даже порывалась отдать обратно официанту, чтобы его дожарили. Я пытался объяснить ей, что прожарка medium rare — это не только съедобно, но и чертовски вкусно. Дашка не прониклась и настороженно наблюдала, как я ем «сырое мясо», а потом и вовсе назвала меня пещерным человеком.