— Следите за девчонкой. Она обязана выжить.

Этот голос мне не понравился: капризный, звенящий, властный. Я поморщилась и застонала.

— Чего ей сделается?! — прокаркал кто-то третий.

Герата… Я узнала старую ведьму.

— Ваша проклятая магия убивает Доротею.

Опять Себастиан. Невозможно забыть тёплые глубокие ноты в его голосе.

— Её магия не может убить.

— Любая магия калечит. Не притворяйтесь, что потеряли память!

— А что ты забыл в комнате девчонки, Лазарь?! — возмутилась Герата. — Убирайся! Пошёл вон! Мне нужно переодеть девицу.

— Лазарь? — удивлённо повторила я, повернула голову. — Почему Лазарь..?

Кривая, сгорбленная фигура, подволакивая ногу, удалялась от постели. Я закрыла глаза, чувствуя, как тьма во мне обращается в свет.

13. 13.

Я не замечала времени: была как бабочка, готовая выпорхнуть из тугого кокона. Искра внутри моего тела помогала биться сердцу и разгоняла кровь. Боль ушла, оставив слабость и сонливость. Я спала, дремала, просыпаясь от прикосновений Гераты и её настойчивого колючего голоса.

— Пей!

Она подносила к моим губам кружку с отваром, а я жадно глотала горячую горьковатую жидкость.

— Спи и не рыпайся. Искра сделает своё дело. Ты везучая. Легко перенесла оборот.

С этими словами Герата уходила.

Фанни помогала мне дойти до ванной и обратно на заплетающихся ногах. Затем я снова падала на постель и засыпала. Всё это походило на обычную болезнь, которая постепенно отступала, а я наполнялась силой.

Герата стала реже навещать меня, не сидела возле постели, как в первые дни. Я всё меньше спала и просто лежала, открыв глаза. Не зная, чем себя занять я много размышляла о Тиане: о том, что произошло между нами, как он поцеловал меня перед прощанием. Я продолжала ощущать вкус его губ, отчаянье молодого мужчины, обречённого на смерть, притягательный жар тела. Чужой, но такой близкий. Я думала о маге так, словно он правда всегда любил меня. Эти мысли поддерживали и согревали в одиночестве.

Фанни убежала за обедом и оставила дверь приоткрытой. Я сразу узнала неровные, с тихим шарканьем шаги, услышала, как Лазарь остановился перед порогом. Он не решается постучать?

— Войдите, господин Лазарь, — позвала я. — Проходите и посидите со мной.

Мне показалось, что секретарь вздохнул, дверь скрипнула. Он сел на стул в ногах кровати. В этом была определённая неловкость: мужчина в комнате незамужней девушки, я, укутанная одеялом, в одной нижней рубахе, мы одни. Строгий голос мамы так и звучал у меня в ушах: «Это же неприлично, Доротея!».

Только всё изменилось. Я больше не принадлежала семье Эйр-Идрис и могла делать что хочу. Сейчас я желала поговорить с Лазарем.

— Вам лучше? — скрипуче произнёс мрачный секретарь, сверля меня здоровым глазом.

Всё так же в чёрном, он держался с достоинством, насколько это позволяло его уродство. Я подумала, что совсем не боюсь горбуна, как Фанни и остальные служанки. Она рассказала, что чуть не убежала в погреб, когда увидела меня без чувств на руках у Лазаря. Секретарь так свирепо таращил на Фанни горящее око, так яростно бросал слова, что она перетрусила.

— Господин Лазарь даже перестал хромать! Очень торопился! Никогда не видела его настолько взволнованным! — заявила Фанни, описывая день моего оборота в хранительницу искр.

Беспокойство не оставило Лазаря и теперь, что было удивительно для меня.

— Спасибо, — я слабо улыбнулась. — Я скоро поднимусь.

Лазарь кивнул и немного помолчал, но тишина рядом с ним не тяготила. Мне было интересно, о чём он думает в эту минуту.

— Простите меня, Доротея, — размеренно сказал Лазарь. — Я повёл себя грубо и несправедливо во время последнего разговора. Вы были убедительны, уверяя всех, что добровольно выбрали такую судьбу. Это была моя ошибка.