Наконец, ему позволили выйти из проходной в вестибюль, и он, на подкашивающихся от волнения ногах, двинулся вверх по лестнице. «Какая низость!» – ругал он себя за это малодушие. Он постучал в дверь уже знакомого кабинета.

– Да?! – отозвались изнутри.

Дмитрий вошел и с удивлением обнаружил, что на этот раз за столом сидит совсем другой, смуглый и чернобровый, человек. Прежней была только форма комиссара.

– Простите, а где?.. Э-э… – Дмитрий судорожно попытался припомнить фамилию, но вспомнил лишь то, что в прошлый раз он и не удосужился ее узнать.

– Переведен, – отрезал новый комиссар. – А вы, собственно, кто такой?

– Моя фамилия Полянов… – промямлил Дмитрий и беспомощно развел руками.

– А-а! – новый комиссар грозно прищурился и поднялся из кресла, потрясая в руках папкой досье. – Тот самый Полянов! Сам явился!

– Да, – оторопел Дмитрий. – Вчера я разговаривал с вашим товарищем…

– Он мне не товарищ… – комиссар с размаху хлопнул папкой о стол. – Это вам он товарищ! – сказав это он выжидательно вперился в Дмитрия угольками глаз.

Тот, поежившись, попытался перевести разговор в нормальное русло:

– Я хотел сказать, что в Румынию я ехать готов…

– Крысы бегут с корабля! – нехорошо усмехнулся гэпэушник, снова садясь. – Не-ет, господин Полянов, этот трюк у вас не пройдет! Ваш «товарищ» нам все рассказал. Раскололся, что называется. Не таких раскалывали.

Дмитрий попятился:

– Простите, я, пожалуй, пойду….

– Сидеть, контра! – рявкнул гэпэушник, и Дмитрий тут же безвольно опустился на стул. А чернобровый принялся монотонно, но угрожающе перечислять все прегрешения Дмитрия, после каждого легонько ударяя ладонью по обложке досье:

– Итак, вы – сын царского офицера, – комиссар шлепнул по папке, – вступив в преступный сговор с бессарабскими оккупантами, – шлеп, – протаскивали в массы буржуазную идеологию, – шлеп, – путем так называемой «реставрации», – шлеп…

Конец ознакомительного фрагмента.