Полетела вниз и заметила метнувшегося ко мне детину, ловящего меня прямо в воздухе. Зажмурилась и почти сразу больно в него врезалась, снеся своим ускорением, и вместе мы плюхнулась на бренную землю.

– А-а-а-й,- завопила я как ужаленная.

Открыла глаза и попыталась подняться на руках, не сразу сообразив в какой позе нахожусь. Вынырнула откуда-то из-под мышки детины, и тут же скатилась на снег, пытаясь сесть. Левая нога в щиколотке жгла невыносимой болью, и я шипя схватилась за нее.

Мужчина, которому я теперь была обязана жизнью, удачно приземлившись на его тело, тоже принял вертикально положение. Быстро сориентировался, глянул на меня сурово, и заглянув в глаза четко спросил:

– Сильно нога болит?

– Очень, – зашипела в ответ, щурясь.

– Наверное, перелом, – констатировал он, и подняв меня одним рывком на руки быстро понес куда-то с площади. Вдогонку за нами бежали Вольфович и белый воротничок, не переставая кричать детине, чтобы тот притормозил.

– Все потом, – огрызнулся он, и проворно достав из кармана ключи от машины, нажал на сигналку. У дороги негромко пискнул припаркованный джип и меня махом закинули на заднее сидение.

– Андрей Николаевич, – слышала я с улицы, – куда вы направляетесь? А как же ваша речь вечером на площади? Все отменяется?

– Я в больницу, Роман Владимирович, – зло гавкнул детина. – Если вы не заметили, то тут возможно перелом. А у вас скорее всего два иска от этой неугомонной девицы, а вы о речи спрашиваете. Лучше наведите порядок у себя в подразделениях пока меня не будет. Я потом вам наберу.

И с силой хлопнув дверью, мужчина уселся за руль, мгновенно заводя мотор. Путь до больницы был близким, но из-за ранних пробок добирались мы до нее почти полчаса. За это время боль в ноге успела заметно стихнуть, а я успокоиться. Почему то стало жутко стыдно за свое поведение, за вопли на площади и за глупый подростковый снобизм. Еще юрист называется, человек который знает что закон выше эмоций. Ну как можно было так легко поддаться отчаянию и злобой все выплеснуть на совершенно чужих мне людей. Еще и маму подвела. Единственный раз она нуждалась в моей помощи..

– Ты как? – отвлек меня от грустных мыслей мужчина. Как его там, Андрей..Викторович.. Никитович.. Андрей, короче.

– Нормально. Уже не болит...если не трогать..

Детина посмотрел на меня в зеркало заднего вида, хмуриться вроде перестал. Уже хорошо.

– Значит, не перелом. Как ты умудрилась ногу повредить, если я тебя поймал?

– А мне откуда знать? Значит так ловили...

– Это претензия? – мужчина был явно недоволен моими словами. – Может мне и вовсе не стоило тебя спасать?

– Может и не стоило, – пробубнила я еле слышно.

Вывернув к территории травматологии, Андрей остановился у поста и что-то сказал сторожу в будке. Тот без лишних расспросов поднял шлакбаун, позволяя нам подъехать прямо к приемному покою.

Заглушив мотор, Андрей выскочил из машины и обошел ее с другой стороны, чтобы открыть мне заднюю дверь. Я подползла ближе к выходу и хотела уже самостоятельно, при помощи здоровой ноги, добираться до здания, но мужчина цокнув на все мои корявые попытки, подхватил меня снова на руки и понес в отделение.

– А ты не пушинка, – хохотнул он, посмотрев на меня.

Я подняла голову и недовольно посмотрела на Андрея. Только теперь я смогла четко рассмотреть его, находясь в нескольких сантиметрах от его лица. Он показался мне довольно привлекательным, с широким волевым лицом и глубоким умным взглядом. На непокрытой голове немного растрепались прямые черные волосы, короткие снизу и длинные на макушке, брови такие черно- угольные и широкие, придающие выразительности взгляду, нос хоть и не маленький, но аккуратный, и губы, четкие и слегка угловатые.