Он долго просидел за столом с чашкой кофе. Попытался представить, как Рюдберг сидит напротив и комментирует то, что случилось за день. Шаг за шагом анализировал он ход следствия вместе со своим невидимым гостем. Три дня прошло после того, как плот прибило к берегу возле Моссбюстранда. Не установив личности убитых, они не смогут двигаться дальше. Без этого тайна так и останется тайной, это очевидно.

Он поставил чашку в мойку. Его внимание привлек поникший цветок на окне. Он полил его водой из стакана, пошел в комнату и поставил пластинку с записью Марии Каллас. И, услышав мелодию «Травиаты», принял окончательное решение погодить с поездкой.

Поздно вечером он стал звонить дочери, которая училась в Народном университете под Стокгольмом. В трубке слышались долгие гудки, но никто не отвечал. В половине одиннадцатого он наконец лег в кровать и тут же уснул.

Назавтра, на четвертый день следствия, около двух часов дня произошло то, чего все давно ждали. Биргитта Тёрн вошла в кабинет Валландера и протянула ему телекс. Милиция города Риги сообщала шведскому МИДу через свое начальство в Москве, что двое убитых, найденные на спасательном плоту у берегов Швеции, вероятно, являются жителями Латвии. Для облегчения дальнейшего хода следствия майор Литвинов из Москвы предлагал шведским коллегам установить прямой контакт с отделом насильственных преступлений города Риги.

– Значит, она все-таки существует, – сказал Валландер. – Милиция Латвии.

– А кто говорил, что ее нет? – возразила Биргитта Тёрн. – Но, если бы вы обратились сразу в Ригу, могли бы возникнуть дипломатические осложнения. Вполне возможно, что мы вообще не получили бы никакого ответа. Я полагаю, вам известно, что положение в Латвии на текущий момент весьма напряженное.

Валландер знал, о чем говорила Биргитта Тёрн. Не прошло и месяца с тех пор, как советские элитные воинские части, так называемые «черные береты», обстреляли здание Министерства внутренних дел в центре Риги. Погибло несколько ни в чем не повинных людей. На фотографиях в газетах Валландер видел баррикады из камней и сваренных вместе труб. Он все еще довольно смутно представлял себе, что там творится, поскольку не обращал особого внимания на то, что происходит за границей.

– И что же нам теперь делать? – неуверенно спросил он.

– Мы устанавливаем контакт с рижской милицией. Прежде всего надо получить подтверждение, что это те самые люди, которые упомянуты в телексе.

Валландер прочел текст сообщения еще раз.

Мужчина с рыбацкого катера, очевидно, оказался прав. Плот действительно приплыл из Прибалтики.

– Мы все еще не знаем имен этих людей, – сказал Валландер.

Но через три часа он уже все знал. К моменту, когда должен был состояться телефонный разговор с Ригой, вся следственная группа собралась в переговорной. От волнения Бьёрк пролил кофе себе на костюм.

– Кто-нибудь говорит по-латышски? – спросил Валландер. – Я нет.

– Разговор будет вестись по-английски, – сказала Биргитта Тёрн. – Мы попросили об этом.

– Говорить будешь ты, – сказал Бьёрк Валландеру.

– Но я плохо говорю по-английски.

– Думаю, он тоже, – вставил Рённлунд. – Как его зовут? Майор Литвинов? Вы будете на равных.

– Майор Литвинов работает в Москве, – поправила его Биргитта Тёрн. – А мы будем говорить с милицией Риги. Это столица Латвии.

Разговор начался в начале шестого. Удивительно, но помехи отсутствовали, и Валландер отчетливо слышал голос человека, который представился как майор Лиепа из уголовного отдела рижской милиции. Валландер слушал и записывал. Ему приходилось то и дело повторять вопросы. Майор Лиепа говорил по-английски настолько плохо, что Валландер стал сомневаться в собственных способностях понимать этот язык. Но, когда разговор завершился, главное было записано в его блокноте.