– И что дальше?

– Дальше мы перебрались сюда. – Я пожал плечами. – Она постоянно сидела дома.

– О! – чирикнула Бони, будто узнала что-то приятное. – Так у вас есть дети?

– Нет.

– Гм… Тогда чем она занималась с утра до вечера?

Этого я тоже не знал. Моя жена всегда отличалась тем, что постоянно что-то делала, чему-то училась. Когда мы только начали жить вместе, она освоила французскую кухню, показав навыки суперскоростного владения ножом и приготовив говядину по-бургундски. На ее тридцать четвертый день рождения мы отправились в Барселону, и она ошеломила меня, рассыпаясь трелями разговорного испанского, который за несколько месяцев выучила тайком. Эми обладала блестящим ненасытным интеллектом и любознательностью. Но ее одержимость всегда подпитывалась стремлением к состязанию. Ей требовалось ослеплять мужчин, а женщины чтобы лопались от ревности. Конечно, Эми может готовить блюда французской кухни, болтать по-испански, заниматься садом, вязать, бегать марафонские дистанции, разбираться в котировках акций, летать на спортивном самолете и при этом выглядеть как топ-модель на подиуме. Ей всегда нужно быть Удивительной Эми. Но здесь, в Миссури, женщины закупают продукты в «Таргете», готовят простую здоровую еду и шутят о том, как плохо они помнят испанский, который учили в школе. Состязания их не интересуют. Постоянные порывы Эми встречались доброжелательными, но немного жалостливыми улыбками. И для моей жены-чемпионки это стало, возможно, одним из самых тяжелых ударов.

Город довольных жизнью неудачников.

– У нее много хобби, – ответил я.

– Вас ничего не беспокоило? – спросила Бони слегка напряженно. – Например, выпивка или легкие наркотики? Я не хочу сказать, что ваша жена могла злоупотреблять. Просто гораздо больше домохозяек, чем вы можете себе представить, увлекаются допингом. Дни тянутся очень долго, когда сидишь дома одна. Кто-то пьет, кто-то глотает таблетки… Речь, конечно, не о героине, но легкие болеутоляющие средства… Ту т в округе их раздобыть не проблема.

– Наркоторговля как с цепи сорвалась, – добавил Джилпин. – А у нас в полиции прокатилась волна сокращений – одна пятая личного состава. В общем, беда.

– Одной домохозяйке, вполне добропорядочной, в прошлом месяце зуб выбили из-за оксиконтина, – подвела итог Бони.

– Ну, Эми может, конечно, выпить стакан вина, но наркотики – нет.

Бони смотрела так, что стало ясно: она ожидала другого ответа.

– А есть у нее здесь близкие подруги? Для гарантии надо бы поговорить с кем-нибудь из них. Не обижайтесь. Иногда муж может ничего и не знать о наркотиках. Людям свойственно стесняться зависимости. Особенно женщинам.

Подруги… В Нью-Йорке Эми заводила и теряла их еженедельно. Чем-то они напоминали ее проекты. Вначале она могла прожужжать о них все уши. Ах, Паула! Она дает уроки пения, у нее ужасно хороший голос! Эми училась в Массачусетсе, в закрытой школе. В те времена мне нравилось ловить новоанглийские выражения в ее речи: «ужасно хороший». Ах, Джесси! Она изучает курс дизайна одежды! Но с другой стороны, когда я спрашивал жену о Пауле или Джесси месяцем позже, она так таращила глаза, будто слышала эти имена впервые.

Кроме того, были мужчины, которые всегда роились вокруг Эми, предлагая небольшие услуги, на которые муж оказался не способен. Например, починить ножку от стула или найти, где продается ее любимый зеленый чай. Эти мужчины, она уверяла, были всего лишь друзьями, всего лишь добрыми друзьями. Эми держала их достаточно далеко, чтобы не злить меня, и достаточно близко, чтобы подскочили, помани она только пальцем.