– Смысл ведь один: один человек делает жизнь другого хуже.

– Не совсем, – он покачал головой. – Конечно, есть ритуалы, называемые «крадник» – когда через предметы происходит воровство способностей, либо энергии, и этим промышляют как колдуны, так и, собственно, крадники. Отличает одних от других то, что крадники имеют в своем арсенале лишь способность воровства через предметы, а колдуны могут красть энергию, возвращать ее, наводить порчи и проклинать. А это уже другой уровень…

Я вновь посмотрел на засаленного парня. Пытаясь увидеть в нем колдуна, мне в голову приходил лишь образ Славика – внешне непутевого, но, на самом деле, очень умного человека. Он так же сидел рядом и с открытым ртом внимал мои слова, словно собака, перед носом которой трясут костью, но ввиду того, что она без ног, дотянуться до нее не представляется возможным. С таким же выражением лица, словно на него садились не один десяток раз. И, конечно же, гнилыми мотивами. Я не ставил под сомнение слова китайского Бориса, отчего даже мысленно не колебался относительно того, что перед нами колдун. Но имея в голове образы, сложенные с помощью фильмов, мне было тяжело принять подобных ничтожеств за колдунов.

– Более того, – тем временем продолжал китайский Борис, – и ты, и я можем проклясть словом. Но если нам для этого требуются очень сильные отрицательные эмоции, то для колдуна это раз плюнуть. Присмотрись к жертве: у него задета лишь одна чакра. Знаешь, почему?

– Если отталкиваться от собственных предположений, которые я уже озвучил, то крадник нашел уязвимость или искусственно создал ее, после чего подключился к чакре и периодически, по мере необходимости, высасывает энергию из жертвы, – я взял паузу, поднял глаза на памятник Пушкину, затем перенес взгляд на китайские автомобили, мчавшиеся по Ворошиловскому проспекту, после чего подытожил: – Но если моя версия не подходит, я готов выслушать китайскую. Тем более это сейчас тренд такой.

– Я русский! – громко отреагировал китайский Борис.

Его реакция доставила мне удовольствие, а окружавшим нас людям, сидевшим на лавочках, дала небольшую передышку в диалоге.

– Над жертвой совершили обряд! – понизив голос, сказал он.

– Хорошо, причем тут чакры? – спросил у него. – Колдовство изменяет классический ход событий внутри варианта жизни на разрушающие… – произнеся, я задумался над этим и, придя к выводу, что разбалансировка чакр имеет прямую зависимость от неблагополучных жизненных ситуаций, добавил: – Хотя, в принципе, это не противоречит.

– Я понял, ты не правильно представляешь себе колдовство. Ты считаешь, что после совершенного над человеком обряда или наведенной на него порчи, обстоятельства сами по себе формируются таким образом, чтобы человеку было хуже. Но это не так. Обряд – это обращение с просьбой. К демону, ангелу, не важно к кому, главное – к существу из другого, нематериального мира. В данном случае, судя по тому, какая чакра разбалансированна, наш колдун обратился к темным силам, чтобы они помогли уничтожить его товарища. К какому демону я не могу сказать. Но с уверенностью заявляю, что демон, следуя просьбе колдуна, направил подручного беса и с тех пор он находится рядом с жертвой. Подстраивая ситуации, бес выводит из строя Муладхару, у жертвы появляется неуверенность в себе, страхи, тревога. Муладхара потянет за собой остальные чакры, – если, конечно, жертва не погибнет от несчастного случая, – после чего этот человек будет находиться на грани самоубийства.

– Мне послышалось, или ты сейчас сказал, что рядом с ним бес?