– Тук-тук-тук, – произнес я, постучав в дверь врача, после чего приоткрыл ее и засунул голову в образовавшийся проем.

– Проходите, – сказал доктор, не поднимая головы.

Я зашел в кабинет и сел напротив него на стул.

Не отрываясь от экрана монитора, доктор протянул руку для того, чтобы я сунул в нее листы с результатом обследования. Забрав их, он пробежался глазами, после чего перевел на меня взгляд.

– Есть две новости? – спросил его на опережение.

– Нет, только одна, – ответил он, глядя мне в глаза.

Ясно представляя дальнейшее течение диалога, мне стало слегка не по себе. Но я попытался не подавать виду.

– Здорово, когда есть только хорошая новость! – старался разрядить обстановку. В первую очередь, для самого себя. – К черту эти инь янь в мире диагнозов и перспектив!

– У вас рак мозга, четвертая степень.

Я нервно ухмыльнулся, но, все же, попытался перевести диалог в шуточную форму:

– Отлично, что только четвертая! А их сколько всего? Десять? Восемь?

Он посмотрел в свою раскрытую папку, будто там у него изображена таблица степеней рака. Но там были лишь малопонятные загогулины, которые можно было бы приравнять к почерку творческого человека. Но, к сожалению, творчеством здесь не пахло. Вместо этого был запах безнадеги с отчаянием. Возможно, именно от меня и исходила эта вонь. Как от ходячего мертвеца.

– Их всего четыре, Андрей. – Ответил он. – Я бы порекомендовал вам побольше проводить время с близкими.

– Для понимания контекста: побольше в диапазоне какого времени?

– Полгода максимум.

Как бы я не пытался вытянуть себя из морального падения, скорость, с которой я летел в объятья к отчаянию, была невыносима высока и сокрушительна. Я прищурится, хотя в кабинете было не ярко и прикусил губу изнутри.

– Это тяжело для восприятия, я понимаю. – Видя изменение моего настроения, он взял слово. – Но лучше знать всю правду и подготовиться, чем отдавать предпочтение маловажным делам и остаться в памяти близких как человек, который иногда появлялся дома.

– Я с вами согласен, да. – Пытаясь казаться невозмутимым, сбивчиво произнес я.

– Я вам выпишу рецепты, встанете в электронную очередь за лекарствами. Они облегчат боль.

– Так ее ведь и нет.

– Это и странно. Но, я думаю, ее пока нет, – сказал он, после чего принялся рисовать каракули на моем бланке.

Спустя пару минут гробовой тишины, он сунул его мне.

– Будьте рядом с близкими, чтобы они вам оказывали паллиативную помощь.

– Интересное название. Внушает веру в счастливое будущее.

– Эта помощь, в основном, включает в себя уход и помощь. Ну и лекарства, которые вы возьмете с помощью этого рецепта. Они помогут вам испытывать меньше боли.

– У меня нет болей. – Отстраненно произнес я.

Когда он грустно посмотрел на меня, я понял, что на этом наш диалог окончен.

– Всего хорошего. Приду к вам через год-полтора, – произнес с улыбкой и встал со стула. – Как только напишу пару книжек.

Он посмотрел на меня, слегка склонил голову и приподнял брови. Его выражение лица давало понять, что он тоже надеется, но не верит. Впрочем, это не так уж и важно, ведь я верил. К черту прогнозы.

Выйдя за пределы кабинета, я оперся спиной о стену и сжав в кулаке рецепт, поднял голову в потолок. Рано или поздно всему настанет конец. Но это не значит, что нужно слишком долго переживать по этому поводу. Нужно действовать.

– Теперь нужно действовать… – сказал шепотом в никуда.

Выйдя из больницы, я направился прямиком к Боре – одному из единственных людей в моей жизни, которому я мог бы рассказать о происходящем, не переживая, что после диалога я буду себя чувствовать выжатым как лимон. Других людей у меня не было. Вернее, я считал, что их нет. Мой горячий темперамент поспособствовал даже прекращению общения с бабушкой, отцом и всеми родственниками. Сорвавшись с цепи, я зашел слишком далеко. Стал персоной нон-грата для всех знакомых.