– Если Бульдог ещё один оборот добавит, нас всех в фарш превратят, – возвращаясь из кабинета директора, сказал Егор.

Вид у него был всклокоченный, взгляд блуждал. Мальчик машинально подошёл к парте и выложил несколько учебников и тетрадь, потом вышел в коридор… Дверь за ним медленно, словно нехотя, затворилась. Больше Егора никто не видел.

На этот раз дверь закрылась наглухо… С этого момента учеников седьмого «Б» заперли в классе истории – выйти можно было только по одному и только в сопровождении физрука. Коридор перегородили красными лентами, будто класс был заражён чумой.

Приходили и уходили, сменяя друг друга, учителя. Они добросовестно пытались, следуя учебной программе, вести свои уроки. Но их никто не слушал. Казалось, что они и сами не до конца вникали в то, о чём говорили. Все ждали, когда кошмар закончится. Ожидание накаливалось, начинало обжигать.

Олег Павлович – мрачный, квадратный – сидел, как солдатик из конструктора, у входа в класс и исподлобья следил за учениками.

Когда в очередной раз за закрытой дверью прозвенел звонок на перемену, физрук поднялся и, обведя класс тяжёлым взглядом, скомандовал:

– Парами стройся!

– Чё, на допрос или сразу на расстрел? – вяло пошутил кто-то из подростков.

Олег Павлович вывел семиклассников в школьный двор на прогулку, чтобы они смогли хоть немного проветриться и сменить обстановку.

– Олег Павлович, а нам надо руки сзади сцепить? – с издёвкой глядя на физрука, спросил Артём. – Так вроде все зэки гуляют?

– А вы что, уже зэки? – мрачно спросил Олег Павлович.

– А что, нет? – в один голос ответил класс.

Евгения Ивановна с самого утра сидела в школьном дворе. Она начала обживаться на своём новом месте. На скамье появился старомодный ковёр-дорожка, чтобы было не так холодно сидеть здесь целый учебный день, термос, фонарик с широким раструбом и длинной серебристой ручкой, большая лупа и стопка книг.

– Здравствуйте, Евгения Ивановна! – поздоровался, проходя мимо неё, строй семиклассников.

– Здравствуйте, мои дорогие! – встрепенулась старушка. – Идите все ко мне! Это я специально для вас принесла. Не стесняйтесь…

Авоська Бабули была заполнена конфетами.

– Налетайте, ребята, налетайте, – приговаривала она радостно, наделяя всех угощением.

Измотанные, запуганные и озлобленные подростки были готовы ко всему, но не к этому. В сером школьном дворе, где всегда, даже в хорошую погоду, метался и пробирал до костей колючий сквозняк, авоська с конфетами и мирное, тихое добро Евгении Ивановны произвели невероятное впечатление.

Оля, громко всхлипнув, подсела к Бабуле, уткнулась в её плечо и зарыдала открыто и безудержно, словно внутри разрушилась плотина и освободившийся поток ринулся вперёд. Бабуля обняла девочку, прижала к груди, гладила по голове и приговаривала:

– Поплачь, милая… Всё пройдёт! Всё будет хорошо…

– А нам не пора возвращаться в класс? – спросил Артём.

– Да, в общем-то пора… – нехотя согласился физрук. – Пойдём, Оля. Спасибо, Евгения Ивановна… – Девочки подняли подружку и утянули за собой, не дав ей рассказать то, что горело в груди.

На сцене актового зала, куда привели класс после уроков, стояла высокая дородная женщина в тёмно-синем балахоне, по которому были разбросаны созвездия. Из-под глубокого капюшона торчал только изогнутый, хищный нос и алые губы. Из рукавов виднелись пухлые пальцы с перстнями в виде черепов хищных животных. Ногти были покрыты чёрным матовым лаком.

Женщина стояла, не шевелясь, в центре сцены, трепетали только полы её длинного балахона.

– Кто это?