В багажник?

Мне не послышалось?

Я даже моргнуть не успеваю, как кто-то поднимает меня на ноги, лодыжка тут же простреливает болью. Не обращая никакого внимания на мои мучения, меня выводят из дома.

Я опять мычу в скотч, вырываюсь, но всем пофиг. Вижу впереди огромный внедорожник. Открывают багажник и засовывают меня внутрь. Я начинают метаться из стороны в сторону, пытаюсь встать, но мои мучители уже закрывают его, словно крышку гроба.

Я кричу, бью ногами о крышку, естественно, никто не собирается освобождать меня. Я понимаю, что все бессмысленно. Слезы бессилия и отчаяния катятся по щекам. Я пытаюсь успокоить себя, чтобы не задохнуться, но получается плохо.

Не знаю, сколько прошло времени, у меня затекли руки, я их не чувствовала, я очень хотела пить и в туалет. Я услышала разговоры, смех, а потом машина пришла в движение. У меня не было сил, чтобы снова биться о дверцу. Лучше беречь свои силы.

Я стараюсь отогнать от себя абсолютно все мысли, потому что боюсь полностью сломаться. Если честно, то мне плевать, что будет со мной, мне главное, чтобы с Риной было все хорошо. Где она сейчас? С кем? Забрала ли ее мама?

По моим ощущениям, мы ехали около часа, когда меня вытащили из машины, уже было темно на улице. Меня вытащили из машины, и все тело скрутило от боли. Я не могла даже ноги переставлять. Меня затащили в дом, а затем в кабинет, бросили на пол, словно мусор. Я застонала от боли.

Услышала шаги, следом зашел Исайя и закрыл двери. Я вздрогнула от звука запираемой двери. Мне стало жутко. Я смотрела, как этот мужчина идет ко мне, и я четко понимала, что боюсь его до суеверного ужаса.

Останавливается напротив, а мне хочется забиться в угол. Господи, мне так страшно не было в комнате, полной незнакомых мужиков, как сейчас.

Иманов прожигает во мне дыру. Его взгляд пылает чистой, ничем не прикрытой ненавистью, направленной на меня. Шагает ближе. Я затаила дыхание. Убирает волосы от моего лица и проводит кончиками пальцев по щеке, по которой меня ударили. Его прикосновения легкие, едва ощутимые, но я вздрагиваю, словно меня током шарахнуло. Громко сглатываю и смотрю на него. Проводит подушечкой большого пальца по моим губам, все еще скрытых скотчем, а затем резко сдергивает его с меня.

Я стону от боли. Втягиваю в себя воздух через рот. Облизываю пересохшие губы.

– Развяжи меня, пожалуйста, – хриплю я.

Но мужчина ничего не говорит.

Он подходит к бару, а я рассматриваю его. Такое чувство, что за последние два года он стал еще больше, раздался в плечах, в глазах столько ненависти и холода. И эта аура… Она давит, не дает нормально дышать.

Я кое-как встаю на ноги, хочу умолять его развязать меня, отпустить, но что-то мне подсказывает, что лучше мне держать язык за зубами, Исайю лучше не злить.

Иманов возвращается ко мне и смотрит на меня. Причем не на лицо. Он ощупывает мою фигуру: плечи, грудь, живот и ниже… Бедра, колени, залипает на розовом педикюре. И в обратной последовательности – к моим глазам.

Моя кожа полыхает. Мысли путаются. Я жадно втягиваю в себя воздух, и это была ошибка. В легкие забивается его запах. Терпкий, темный, опасный.

Исайя протягивает бутылку с водой, приставляет горлышко к моим губам. Руки все еще связаны, я понимаю, что пить придется с его рук. Это так унизительно. Я хочу гордо отказаться, послать его куда подальше. Но я боюсь, что станет только хуже. Поэтому, наступив на свою гордость, я обхватываю бутылку губами и делаю огромные глотки. Я жадно присасываюсь к бутылке. Чувствую, как жажда немного отступает. Вода льется изо рта, капает на грудь, но я продолжаю пить. Иса забирает бутылку, я облизываю губы. Он следит за этим движением. И только сейчас до меня доходит, что я в одном нижнем белье. Я едва не давлюсь воздухом. Лицо начинает пылать от стыда и унижения, опускаю взгляд в пол. Предательская слеза скатывается по щеке. Иманов становится у меня за спиной, и я напрягаюсь всем телом. Я заставляю себя стоять на месте. Он развязывает мне руки, и я всхлипываю от облегчения. Массирую нежную кожу, на которой остались следы от стяжки.