– Кого? – женщина подняла лицо и сильно нахмурилась, на гладком девичьем лбу проступила тяжелая возрастная складка.

– Убийцы этой девушки! – Я указала на свою грудь.

– Сбавь тон, Анастасия! – рявкнула она, вынудив меня вспомнить, с кем разговариваю, и все-таки прикусить язык. – Скорее всего, ты обозналась.

Но я замотала головой и ответила, хоть и гораздо тише:

– Нет-нет-нет… Даже если предположить, что у одного из них есть брат-близнец, то точно не у обоих… Это были они! Марина Семеновна, поверьте мне, я не ошиблась, надо срочно что-то…

– Успокойся! – жестко приказала она и уже мягче повторила: – Успокойся и сядь. Мы со всем разберемся. Твоя задача – учиться и работать, не забивай голову.

Я рухнула на стул и недоуменно потерла виски. Немного отдышавшись, потихоньку начала соображать и вспоминать детали. И от них мне делалось еще хуже…

– Подождите, – с трудом выдавила я. – Они были одеты вполне прилично и что-то покупали на рынке – а я видела, как они живут, у них не было денег… А вы… Вы и не собирались их арестовывать! О боже, неужели вы им даже заплатили?

Марина Семеновна встала и нервно зашагала по кабинету, заложив руки за спину и бесконечно оглядываясь на дверь. Но через минуту ее голос зазвучал мягко – в точности, как она разговаривала со мной прежде:

– Настенька, ты умная девочка. Не горячись, а хорошенько подумай. Им было сказано не появляться в столице, но эти двое – совсем идиоты. А городская стража пропускает всех дикарей, пока они не нарушают порядок, это хорошо для всех. Многие из местных, кто посообразительнее, посмотрел на нашу жизнь и уже давно перестроился – попросился в наши школы, получил хорошую работу, перевез сюда семью, а их дети уже ничем не будут отличаться от нас. Мы не в том положении, чтобы отворачиваться от желающих развиваться! В этом городе от силы треть попаданцев, представь, какое соотношение в остальных населенных пунктах. Мы не выживем, если окончательно отвернемся от такого количество потенциальных трудовых ресурсов!

– Я это знаю, – прошептала сдавленно. – Вы ушли в сторону. Я и не говорю о людях, которым просто нужно образование и культура, но сейчас мы обсуждаем убийц… Они же это специально! Как вы не понимаете? Еще и ждали такого возраста, когда вероятность заселения души будет повыше. Кто знает, что этой бедняжке пришлось пережить до того?

Марина Семеновна присела на край стола и терпеливо ответила:

– Я все понимаю лучше тебя, Настенька, пришлось всякого насмотреться. Но взгляни с другой стороны. Если дикари приводят попаданца целым и невредимым – мы выдаем щедрое вознаграждение. А теперь представь, что мы казнили бы этих двоих вместо выплаты. Отгадай, что произойдет со следующими нашими земляками? Иногда, закрывая глаза на преступления, мы спасаем своих соотечественников. После введения этого правила коренным стало выгодно как можно скорее приводить наших с тобой соотечественников в управление.

Я подняла затравленный взгляд на нее и предположила:

– А ведь в ваших интересах, чтобы они именно так и поступали – убивали своих, заменяя их нашими. Чем больше попаданцев, тем лучше для правительства. И плевать, что далеко не каждый погибший воскресает. Поэтому вслух вы их ругаете, но тут же финансово поощряете. Верно?

На вопрос она прямо не ответила, но косвенно признала вину:

– Наш порядок неидеален, но это все-таки порядок. Исагон пока не в том положении, чтобы решить сразу все проблемы. Лицемерно будет отрицать, что тебе мы рады больше, чем неграмотной дикарке, хотя тоже ей сочувствуем. Настенька, ты ведь понимаешь, что об этом нельзя никому рассказывать? Эта моральная дилемма озадачит многих, а разброд и шатание среди своих навредят всем. Политика Исагона может показаться жесткой, но это вопрос выживания всех нас.