Как же я был не прав тогда!

Для передачи собранных сведений господину Марциалию Нунне служили специально прибывшие для этой цели в Идумею купцы. Я должен был раз в месяц приносить свои зашифрованные сообщения в одну из четырех специально поставленных для этого лавочек, откуда они затем передавались с караванами. В крайнем случае можно было воспользоваться больше присущей арабской армии системой сигнальных огней, но это следовало делать с максимальной осторожностью, да и много ли передашь, размахивая над костром плащом или накидкой?

Народу в Идумее не так много, как в Иерусалиме, каждый человек на счету, отчего при брате правителя я занимал несколько должностей – писаря, оруженосца и советника. Последней я дорожил больше всего. Не пытаясь приспосабливаться к обычаем моих новых хозяев, я предпочитал одеваться в тунику без вышивки на римский манер. В конце концов своим местом при Ироде я обязан именно римскому происхождению. И до тех пор, пока я буду выглядеть как поставленный для присмотра за малым сим народом прокуратор, мне удастся удержать свое более чем выгодное положение. Впрочем, никакие особенные неприятности от ревнителей местных обычаев мне не грозили. Идумеи предпочитали острую пищу, которую запивали водой, в то время как для гостя-иноземца в изобилии имелось вино. Слуги Ирода разбили достаточно симпатичный сад, в котором предпочитала гулять Дорида с девушками-служанками и где время от времени отдыхал я. Там же, за глухой стеной под открытым небом, были установлены ванны, в которых любили возлежать члены семьи Ирода и гости. Для меня сии обычаи были приятны и отдохновенны. Единственное отличие от таких же ванн в римских домах составляла странная для просвещенных людей манера идумеев не показывать друг другу своей наготы. И, к моему великому сожалению, женщины мылись и возлежали в ваннах на своей половине дома. И строго в присутствии других женщин.

В Идумее, так же, как в Иудее, не приветствовалась однополая любовь, и я нигде не видел сопровождавших зрелых мужей в бани и купальни подвластных им мальчиков. Последний обычай меня несказанно радовал, так как хоть и не был писаным красавцем, в Риме я то и дело ловил на себе похотливые взгляды плечистых любострастцев, от которых делалось не по себе.

И еще приятная новость: в Идумее и Иудее, практически во всех аристократических семьях, говорили на греческом, предпочитали обставлять свои дома, одеваться и вести себя, подражая эллинам.

При этом простые люди предпочитали арамейский. Что же до иудейского, то на нем в основном проводили службы в храмах и разъясняли непонятные места в Законе Божьем в синагогах[20]. Были, конечно, сумасшедшие фанатики, считавшие своей целью заставить как можно больше народа говорить на иудейском, но такие вещи обычно не делаются насилием. Так что даже самые ярые приверженцы исконно еврейского языка были вынуждены то и дело перемежать свою речь греческими терминами. Особенно этим грешили торговцы, корабельщики и моряки. Что касается строителей кораблей, то если им попадались негреческие термины, то их обычно произносили на латыни.

Несколько раз удалось наблюдать правителя Идумеи, старшего брата Ирода – Фасаила. Ирод брал меня с собой, отправляясь к нему в гости. С густыми, похожими на баранью шерсть волосами и раздвоенной бородой, правитель был ниже и уже в плечах, нежели его брат. Впрочем, господин Идумеи, несмотря на молодость и прекрасное здоровье, сильно сутулился, из-за чего я затруднялся определить его подлинный рост. Добавьте к этому резкий, неприятный тембр голоса и отрывистую манеру разговора, бегающие воровские глазки и неспокойные руки и получите портрет старшего сына Антипатра Фасаила.