– Последний чуть-чуть не достал меня, – сказал он. – Старею, наверное…

– Но что ты здесь де… – Ринсвинд прервался. Один порыв любопытства обогнал другой: – Слушай, а сколько именно тебе лет?

– Сейчас все еще век Летучей Мыши?

– Да.

– Гм… Сам не помню. Девяносто? Может быть, и девяносто. А может, девяносто пять.

Коэн выудил из сугроба ключи и легкой походкой направился к группе узников. Те съежились еще больше. Отомкнув наручники у одного из заключенных, Коэн сунул ему в руки ключи. Напрочь лишившись дара речи, тот мог лишь таращиться.

– Валите отсюда, – добродушно произнес Коэн. – И смотрите, больше не попадайтесь.

Широкими шагами он направился обратно к Ринсвинду.

– А тебя-то каким ветром сюда занесло?

– Ну… – начал Ринсвинд.

– Очень интересно, – кивнул Коэн. – Что ж, нет у меня времени болтать тут с тобой, у меня дел невпроворот. Ты со мной или как?

– Что?

– Ладно, как знаешь.

Коэн обвязался цепью и сунул за этот импровизированный пояс пару мечей.

– Кстати, – вдруг поднял голову он, – а что ты сделал с Лающим Псом?

– С кем?

– А, неважно…

Ринсвинд заторопился следом за удаляющейся фигурой. Не то чтобы рядом Коэном-Варваром он чувствовал себя в безопасности. Нельзя чувствовать себя в безопасности, находясь в непосредственной близости от Коэна-Варвара. Процесс старения у него проходил как-то странно. Коэн всегда был героем-варваром, потому что варварское геройство было единственной профессией, которую он освоил. Но старость не брала его – казалось, он становился только жилистее и крепче.

Как говорится, приятно встретить на чужбине старого знакомого. Ринсвинд ничего не имел против старых знакомых, ему просто очень не нравились чужбины.

– Там, за Овцепиками, нет никакого будущего, – вдруг сказал Коэн, пробиваясь сквозь сугробы. – Заборы и фермы, заборы и фермы – везде. Убьешь дракона, люди недовольны. И знаешь, что еще? Знаешь?

– Даже не догадываюсь.

– Совсем недавно ко мне подошел один человек и сказал, что мои зубы оскорбляют троллей. А, каково?

– Ну, твои зубы, они ведь действительно сделаны из…

– Я ответил ему, что лично мне тролли никогда не жаловались.

– А ты, э-э, когда-нибудь давал им возмож…

– Когда мне в горах попадается тролль в ожерелье из человеческих черепов, я очень ясно даю ему понять, что мне такие украшения не нравятся. Чего ж они-то молчат? Организации всякие появились, которые права троллей защищают. Причем так везде. В общем, я решил попытать счастья на этой стороне Диска.

– А тут не опасно? Пуп рядом, всякие твари небось бродят… – уточнил Ринсвинд.

– Раньше было опасно, – Коэн жутковато ухмыльнулся.

– В смысле пока ты не отправился в путь?

– Эт’ точно. Кстати, а где твой ящик на ножках? Вы все еще вместе?

– Вместе. Наверное, болтается где-нибудь неподалеку. Как обычно.

Коэн крякнул.

– Помяни мои слова: в один прекрасный день я отчекрыжу его проклятую крышку. О. Лошади.

Лошадей было пять, они бродили по округе со слегка угнетенным видом.

Ринсвинд оглянулся на освобожденных узников. Те переминались с ноги на ногу, явно не зная, куда теперь податься.

– Отлично, возьмем по лошади и… – жизнерадостно начал Ринсвинд.

– Лошадей возьмем всех. Они нам еще пригодятся.

– Но… одна для меня, одна для тебя… А остальные зачем?

– А как же завтрак, обед и ужин?

– Но это ведь несколько… несправедливо! А как же они? – Ринсвинд ткнул пальцем в сторону растерянных пленников.

Коэн усмехнулся усмешкой человека, который никогда в жизни не ощущал себя узником – даже когда его запирали в темницу.

– Я освободил их, – отвечал он. – Впервые в жизни они свободны. Наверное, поначалу это слегка шокирует. Они ждут кого-нибудь, кто укажет им, что делать дальше.