— Понятно... — Принц прекращает бесполезные попытки хоть что-то разглядеть и снова разворачивается ко мне. — Как же ты столько лет выдержала? И другие, не рооотонцы. Для меня жить в темноте было бы мучением.

— Есть приспособления специальные...

— Вот эти? — моментально соображает цессянин, отыскивая взглядом лежащий на столике визор и очки, которые наверняка ещё раньше заметил, когда гостиную осматривал. — Можно попробовать?

В его глазах столько заинтересованности и предвкушения, что отказать я не в состоянии. Но всё же предупреждаю:

— Много вы не увидите. Дальность ограничена.

Могла бы и не стараться. Ему сам прибор интересен. Принцип работы. Тот эффект, который получается. Мужчины вообще к технике очень своеобразно относятся. С увлечением. Вот и принц, едва получив разрешение, обо всём забывает и с явным нетерпением принимается изучать визор. Даже сам находит кнопку активации и обруч на голову надевает. Правда, задом наперёд.

— Переверните.

Я провожу в воздухе рукой полукруг, подсказывая, как будет правильно. А потом и вовсе подхожу ближе, чтобы помочь закрепить дужки очков в пазы. Это самому, не имея навыков, очень сложно сделать. Разумеется, осторожничаю, стараюсь минимизировать контакт и отступаю поспешно. Однако опасения мои совершенно напрасны. Принца интересует иное. Он снова шагает к окну, даже на цыпочки привстаёт и пригибается к самой решётке, заглядывая как можно дальше.

— А можно её убрать? Зачем вообще... Ох! — не договорив, он отшатывается.

Свой невольный испуг принц не пытается от меня скрыть. Не прикрывается бравадой типа: «А я специально, чтобы тебя напугать». И даже сам над своей реакцией смеётся. Причём весело так.

— Вот страшилки-то! Кто это?

Цессянин уже с большей осторожностью, но всё же возвращается к окну, присматриваясь к телам, копошащимся на низком внешнем карнизе. Очки показывают ему обитателей Рооотона во всей красе, а вот мне они не видны, потому что сливаются с тьмой и чёрным камнем, из которого выстроен дворец. Но ведь я и без этого прекрасно знаю, кто караулит и ждёт появления возможности пробраться внутрь.

— Шигузути, — коротко отвечаю.

— А! Так это от них решётка! — проявляет сообразительность альбинос. — А стёкол почему нет? — продолжает любопытствовать, изучая непривычный ему дизайн.

— На Рооотоне всегда тепло и влажно, а застоявшийся воздух быстро становится опасным, — снова занимаюсь просветительской деятельностью, раз уж от меня другой не требуют.

— Озеро сильно парит... — задумчиво констатирует принц, глядя на белёсые клубы, рождающиеся над водной гладью и хорошо заметные даже на расстоянии. — На Цессе тоже часто бывают туманы. Особенно по вечерам.

Наконец он снимает прибор. Возвращает обратно на столик и подходит к зеркалу, чтобы поправить волосы. Опускает взгляд вниз и улыбается, потому что там в стеклянной вазе стоит то самое растение, которое я от него получила.

— Тебе понравился янрис? Это традиционный цветок для церемонии объявления девушки фавориткой.

Принц не оборачивается, смотрит на меня в зеркальное отражение, и от этого я чувствую себя не слишком комфортно. Ещё и неприятное напоминание о моём статусе. Оно моментально стирает позитивное впечатление, что успело сложиться. Зря я расслабилась и повелась на лёгкость и непринуждённость общения.

Наверное, как я ни стараюсь контролировать выражение лица, цессянин всё же что-то такое замечает, потому что резко разворачивается и делает шаг ко мне. А я от неожиданности отступаю и лишь затем понимаю, что весьма недальновидно перестала себя контролировать.