— Нет. Но ко мне часто заходят те, кто его не выносит. Сделать ярче?

— Не нужно. В этом свете всё выглядит так необычно и интригующе. Даже загадочно. Я просто хотел узнать твои потребности. На Цессе поддерживать постоянно такие условия было бы проблематично. Разве что во дворце. Хотя, конечно, ничего невозможного...

— В этом нет необходимости. — Может, и не совсем вежливо, но всё же я его перебиваю и останавливаю. Ясно же, что он просто пытается создать у меня благоприятное впечатление о своей персоне.

— Я понял. — Атиус тут же прекращает рассуждения и меняет направление разговора: — Может, ты тоже присядешь?

Сиреневые глаза смотрят прямо, открыто, без наигранности, без скрытого намёка. Он действительно просто интересуется. А когда я всё же отрицательно качаю головой, столь же спокойно и прямолинейно продолжает:

— Дейлина, я не хочу, чтобы у тебя обо мне складывалось ложное впечатление, основанное на том, что ты видела и слышала. Политика не всегда оставляет нам возможность показывать себя такими, какие мы есть. Прошу тебя, не делай поспешных выводов. Я не требую принимать случившееся как само собой разумеющееся. И уж тем более не жду, что ты, забыв о своих мечтах, бросишься в мои объятия. Это было бы ненормально. Я прошу лишь немного подождать, не закрываться, не подозревать меня в том, что я даже не планирую делать, не пытаться видеть во мне того, кем я не являюсь. А когда у тебя будет достаточно информации, я уверен, ты сможешь принять то, что произошло. До этого никто не будет на тебя давить и требовать того, к чему ты не готова. Хотя, конечно, нам всё же придётся придерживаться некоторых норм и традиций. Ведь наши отношения на виду у всей империи.

О как! И это всё сказано искренне? Или же тщательно продумано, от первого до последнего слова.

Дихол! Мне определённо было бы проще, если бы принц продолжал демонстрировать симпатию, изворачиваться и лукавить. И пытаться сблизиться столь же явно, сколь мой дядя всегда выражал своё ко мне отношение. Но цессянин действует иначе, и невозможно понять, что на самом деле творится в его голове.

Одно понятно — вставать в позу, обвинять альбиноса в том, что он меня использует в своих целях, и категорически отвергать сделанное предложение неразумно. Мне ведь конфликт с ним не нужен, иначе план точно не сработает. Наверное, будет даже проще, если цессянин будет считать меня послушной и милой девочкой. Тогда и свобода действий у меня появится. А уж терпения и выдержки мне не занимать. За два года я себя контролировать научилась.

Главное, не перестараться, чтобы не возникло подозрений. Впрочем, принц ведь со мной раньше не общался, так что...

— Я постараюсь, — лаконично произношу, надеясь, что ему этого будет достаточно.

И не ошибаюсь. Атиус удовлетворённо кивает, правда, ранее словно задумывается на секунду. А затем так неожиданно встаёт, что я даже слегка теряюсь. Неужели больше ничего не скажет? Уйдёт?

Действительно, говорить он не торопится. Но и покидать комнату тоже. Ободряюще мне улыбается и подходит к окну. Опираясь ладонями о подоконник, заглядывает сквозь решетку, стараясь рассмотреть в темноте окружающий мир.

— Жаль, что так темно, — констатирует разочарованно. — Я первый раз на Рооотоне, надеялся хоть что-нибудь увидеть.

— Вам не повезло, — объясняю, понимая, что он ждёт от меня ответной реакции. — Сейчас начало года, сезон темени. Скоро его сменит сумрак, но он не намного светлее, потому что из спутников на небе будет один Лагс. Только через полгода появятся Родс и Дарас. Тогда три месяца будет полумрак, который постепенно сменится полусветом. А когда над горизонтом на несколько часов поднимется Поорс, начнётся день и год завершится. Но в это время Рооотон становится совсем другим. Все животные прячутся, даже растения сворачивают листья, потому что яркий свет их обжигает.