***

С той ночи Ева часто выходила во двор, держа Дария за руку. Они разговаривали и любовались ночным небом. Выйти из дома без ее помощи он не мог, но для того чтобы гулять рядом с ней, Дарию не обязательно было держать Еву за руку все время. Она являлась для него неким проводником, билетом во внешний мир. Со дня его похорон домом Дария стал портрет, но Ева каким-то образом могла разрывать эту связь, становясь для призрака средством передвижения. В ее лице он обрел не только друга, но и возможность узнать ответы на вопросы, которые невыносимо его терзали.

— Знаешь, — однажды сказала Ева, — я когда-то слышала о том, что умершие, имеющие неоконченные при жизни дела, могут оставаться среди живых призраками.

Они лежали на траве, любуясь звездами и пролетающими в небе кометами. Дарий повернулся к Еве, приподнявшись на локте.

— Думаешь, не все после смерти остаются такими, как я? — спросил он.

— Просто с тех пор как мы познакомились, я не видела других призраков, — задумалась Ева, — и мне кажется это странным. Ведь если я вижу и слышу тебя, то, возможно, могу увидеть и других.

— Может быть, они тоже не могут появляться днем, — предположил Дарий, — а ночами ты здесь: либо со мной, либо спишь.

Вдалеке послышались голоса: пьяные моряки горланили песни в таверне у причала. Оттуда же доносились звуки музыки и смех путан. Уж не Шут ли там весело отплясывает с ними сейчас? Ни его, ни капитана Ева не видела несколько дней: с тех самых пор, как они вернулись из Гланбери. Девушка вздохнула.

— Как думаешь, есть ли у тебя неоконченные дела? — спросила она.

Дарий почувствовал волнение. Он несколько дней ждал этого момента, и тот наконец настал!

— Я думаю, что есть, — осторожно начал он. — Все эти годы я сожалел о том, что сделал с собой. Но я не могу вернуться в прошлое и поступить иначе. Однако есть кое-что еще…

Дарий замялся.

— Что же? — мягко подтолкнула его Ева.

— Вопросы, не дающие мне покоя. Почему Электа так поступила со мной? Почему она не пришла на мои похороны? Я был уверен, что она любила меня так же сильно, как любил ее я, — голос Дария сорвался. — Готов поклясться, что видел это в ее глазах! До сих пор не могу поверить в то, что она просто хорошо изображала чувства!

Ева дотронулась до его запястья.

— Тебе все еще больно? — тихо спросила она.

— Да!

Дарий замерцал и сел на траве. Казалось, он даже как-то сжался.

— Эта боль похожа на твой ожог, — призрак развернул ладонь Евы, указав на заживающий рубец, оставленный лампой. — Я бы сказал, что такая вот рана находится у меня на сердце. Сказал бы, если бы оно у меня было. Она горит и саднит, не переставая, а с годами все сильней и сильней.

— Значит, время не лечит?

— Лечит. Но только лишь живых, потому что вы можете его чем-то или кем-то заполнить. Для мертвеца же время — злейший враг, ибо тянется оно бесконечно. И даже смерть не способна окончить эти страдания. Ничто и никогда не заполнит эту пустоту.

Ева сочувственно посмотрела на соседа.

— Что, если неоконченное дело можно завершить? — осторожно спросила она. — Вдруг твое состояние — это не конец? Только представь, если на самом деле ты застрял в нем на пути в другой мир? Вдруг врата, о которых ты слышал, существуют?

Призрак замерцал, как и всегда, когда волновался. И тут Еву осенило.

— А Дож? — встрепенулась она. — Ты видел его, когда он умер?

Дарий встал и сделал несколько шагов по траве, глядя себе под ноги. Похоже, что вспоминать о Доже ему было неприятно.

— Я видел, как его дух во время пожара отделился от тела. Но призраком, как я, Дож не остался. Через несколько мгновений он просто пропал, и куда исчез, я не знаю.