Дарий проснулся гораздо позже обычного, совсем как Дож. Электа еще спала, ее темные волосы растрепались на подушке, а рядом на тумбочке лежали кусочек угля и небольшой лист, вырванный из тетради. Дарий взял его в руки, с удивлением увидев изображение самого себя, но спящего. В этот миг он почувствовал себя очень счастливым. Электа здесь, с ним, ночью она сделала его портрет — она его любит! Ни священник, ни кто-либо другой не представляет никакой угрозы для их счастья. Все сомнения вдруг рассеялись, как дым от сигары Дожа.

С легким сердцем Дарий оделся и подошел к окну. Графитово-серое небо казалось тяжелым, готовым вот-вот упасть на землю мощным водяным потоком. Каштаны стояли совершенно голые, а их прежде желтые листья, ставшие теперь коричневыми, плотно налипли на булыжную мостовую. Вдалеке виднелись остроконечные башенки монастыря. Мир казался мрачным и неприветливым, но в душе Дария цвели крокусы: белые, желтые, синие, фиолетовые... Он смотрел на улицу невидящим взглядом, и, если бы его вдруг спросили, что творится за окном, ничуть не лукавя, пожал бы плечами.

— Мы проспали завтрак? — сонно спросила Электа, потягиваясь.

— Да, — ответил Дарий и поцеловал невесту в щеку, — но у хозяйки обычно есть запасы чего-нибудь съестного, так что голодными не останемся.

Дарий застегнул манжеты рубашки и открыл ящик тумбы, чтобы достать ленту для волос. В ящике блеснуло что-то черное.

— Это что, оружие? — испугалась Электа.

— Это? — Дарий взял предмет в руки, — Да, это револьвер — последний подарок отца. Он отдал его дяде перед смертью, а тот честно вручил мне его в день, когда я покинул его дом.

— Необычный подарок. Но почему именно… это?

— Отец был военным. Он считал, что каждый мужчина должен иметь возможность защитить себя и свою семью в случае нападения. Будь он кем угодно: военным, фермером или, как я, музыкантом. В нашем городке частенько можно было столкнуться с воровством, мародерством, разбоем.

— И ты умеешь им пользоваться? — Электа по-прежнему недоверчиво поглядывала на опасную штуковину.

— Конечно! Отец научил еще в детстве, а после дядя брал меня иногда с собой, чтобы пострелять по мишеням.

— Он заряжен?

— Да, но не переживай, здесь есть предохранитель. Впрочем, — Дарий положил револьвер обратно и задвинул ящик, — он ни разу мне не пригодился. И я думаю, что никогда не понадобится, сейчас совсем другое время. И место. Храню как память.

Одевшись, влюбленные наконец спустились на первый этаж, чтобы поесть. Дожа ждать не стали и после завтрака сразу вернулись в номер, желая посвятить друг другу еще несколько драгоценных часов.

Однако Дож не появился и к обеду.

— До выезда осталось два часа, — заметил Дарий, проверяя время. — Видно, Дож гулял всю ночь. Пора его будить.

Дверь в номер господина Лансени оказалась незапертой, а сам он лежал в постели. Дож был очень бледным на вид, а лицо покрылось испариной.

— Наконец-то ты пришел... — с облегчением сказал он, увидев друга. — Кажется, у меня лихорадка, мне нужен врач.

— Почему ты не позвал меня раньше? — взволнованно спросил Дарий. — Давно ты проснулся?

— Давно. Кричать у меня не было сил. Я выходил из номера утром, стучал к тебе.

— Наверное, мы завтракали, — предположила Электа, стоя в дверях. — Дарий, я пошлю за доктором прямо сейчас.

Дарий кивнул.

— Я был совсем слаб, — продолжал Дож, — лестницу мне было не осилить, поэтому я вернулся сюда, оставив дверь незапертой. На случай, если отключусь, чтобы ты нашел меня.

Дарий положил ладонь на лоб Дожа:

— Ты прав, у тебя жар. Все будет в порядке, не волнуйся, доктор скоро придет.