После концертов Дож по обыкновению пропадал в питейных заведениях или в компании прекрасных поклонниц. Музыкант умело использовал свое обаяние и деньги, и девушки сами бросались к нему в объятия.

— Не понимаю, чем тебе так нравятся эти девушки? — интересовался Дарий. — У них ведь, кроме симпатичного личика, больше ничего нет.

— А что тебе еще нужно? — удивлялся Дож, закуривая сигару. — Женщины, друг мой, созданы для того, чтобы делать жизнь мужчины краше. Им не обязательно быть умными. Да я и не встречал таких. Не думаю, что они существуют.

— Существуют, — возразил Дарий, откладывая ноты, — но вот беда: их внешность меня совсем не вдохновляет. Это либо уже пожилые дамы, либо молодые, но, увы, не красавицы…

— Да-да, а наивные красотки заглядывают тебе в рот, ловя каждое твое слово, — подхватил Дож, — и покуда они готовы на все ради нас, нам остается лишь брать.

— Не знаю, Дож. А как же любовь?

— Ее не существует. Это иллюзия.

Дарий не знал, так ли это. Он много размышлял, но ответа не находил. Хоть Дож был старше, его опыт не был показательным. Дарий рос на книгах, в которых рыцари сражались за сердца прекрасных дам, но реальность оказалась слишком прозаичной. В конце концов он уверился в том, что, вероятно, одна и та же женщина не может быть красивой и одновременно с тем иметь пытливый ум, а хорошее воспитание так вообще не всем дается легко. Обманывать женщин он не хотел, но после редкой ночи с какой-нибудь красоткой всякий раз испытывал отвращение к самому себе и своей плоти.

Как бы там ни было, несмотря на столь разные взгляды на жизнь, друзья прекрасно ладили. Дож частенько подшучивал над пианистом из-за его скромности и замкнутого характера, Дарий же принимал друга таким, какой он есть: умным, отзывчивым, но при этом развратным и циничным. Их совместные концерты имели успех. Однако именно Дарий оставался душой дуэта: он сочинял музыку, а Дож добавлял к ней шарма в виде альтовых партий. Музыканты усердно работали над новыми пьесами, не забывая оттачивать звучание старых, после чего отправлялись в путешествие, чтобы явить творчество миру. Они стали желанными гостями почти во всех городах материка. Так прошло два года, после чего Дож предложил осваивать новые земли — отправиться на Стеклянные острова.

Они остановились в столице острова Мирах — городе Серпенте. О концертах еще предстояло договориться с местным управлением, которое не было готово сразу же освобождать залы для артистов, поэтому первый концерт предложили сделать благотворительным и только для учеников местной гимназии. Дож был против: все-таки они — известные музыканты и не должны растрачивать силы на детей, которые этого даже не оценят. Но Дарию эта идея понравилась. Он ведь и сам когда-то был на месте гимназистов: после такого же концерта, на который случайно попал в детстве, Дарий понял, что хочет учиться музыке.

— Знаешь, Дож, — сказал он, — возможно, теперь настал и мой черед нести свет в их детские души. Я намерен согласиться. С тобой или же без тебя.

— Хочешь сказать, что пойдешь играть для малышни один? Бесплатно?! — нахмурился Дож.

— Да. И если ты против, то придется без тебя. В конце концов, я не один год давал одиночные концерты. Если тебе настолько претит эта идея, я не могу заставлять тебя.

— Что ж, — вздохнул альтист. — Раз уж ты настроен так серьезно, то я с тобой.

Концерт в гимназии прошел отлично: учащиеся слушали музыкантов, затаив дыхание, а самые смелые даже подошли к ним после концерта, чтобы узнать, где можно обучиться их ремеслу. Мероприятие закончилось, и Дарий собрался уже идти на выход, когда заметил в зале девушку — брюнетку с густыми волосами, заплетенными на затылке. Пряди из прически длинными волнами спускались на ее плечи и спину. У незнакомки были большие синие глаза, аккуратный нос с крохотной горбинкой и красивые полные губы. Судя по строгой одежде и бумагам в ее руках, она была учительницей. Открытый и добрый взгляд девушки притягивал. Дарий помедлил, но набрался смелости и подошел к незнакомке. Девушка очаровательно улыбнулась, увидев приближающегося к ней композитора, и поблагодарила его за концерт. Она действительно оказалась молодой учительницей, ее звали Электа.