- Вот, здесь они в полной безопасности. Голем их не выпустит, можете не переживать. Я всегда так оставляю Тургена, когда мне надо куда-то уйти.

Турген вздохнул. Впрочем, у ребят было достаточно игрушек, чтобы не скучать до нашего возвращения. Я вспомнила ту игрушку, которую Кира сделала для Арины – смешного зайца из носка. Он был в ее руках, а потом как-то вдруг потерялся…

- А если им захочется… - начала было я.

- Голем отведет, - заверил Джейми. - Все будет в порядке, Полина, обещаю.

Войдя в ворота, мы увидели, что Турген и Кира тихонько катают тележку с запряженным в нее ежом. Дети выглядели вполне мирно, с ними не случилось ничего плохого, но Джейми вдруг запустил руку в волосы и воскликнул:

- Турген! Убью!

Турген прыгнул с места и исчез в пионовой клумбе – там он, судя по всему, выкапывал окоп по всем правилам военного искусства. Кира обернулась в сторону дома и устало вздохнула, словно хотела сказать: мальчишки такие мальчишки!

На одной из колонн красовалось слово. Из трех букв. И да, это был не «мир» и не «дом». Оно гордо выступало, написанное чем-то зеленым. Кроме слова, на колонне красовался еще и цветок, и, поймав мой взгляд, Кира опустила глаза.

- Так, цветок это ее работа, - поняла я. – Кира всегда поддерживает друзей. А над словом трудился уже Турген.

Джейми подошел к колонне, ковырнул пальцем первую букву и посмотрел на голема, который сидел на ступенях.

- Ну а ты куда смотрел? – поинтересовался он.

- Беречь детей, - гулко откликнулся голем, и в его груди что-то низко загудело и заклокотало. – Не допускать травм и ранений. Не позволять уходить и не пускать незнакомцев. Я сберег. Я не допустил.

- Пожалуй, из вас не слишком хорошая нянька, - улыбнулась я, и мне вдруг стало так хорошо и смешно, что я чуть не расхохоталась в голос. Турген высунулся из пионов и скорчил уморительную рожицу.

- Дядя Джейми, мы это цветочной сердцевинкой нарисовали, - признался он. Кира кивнула, подошла к нам и устало взяла меня за руку. – Оно вроде бы высохло, и ничего не видно, а потом все видно. Тут почтальон газету принес, так хохотал! Мы в него камнем кинули. А что он хохочет?

Джейми со вздохом извлек Тургена из клумбы и встряхнул, как следует. Мальчик заныл, предчувствуя скорое знакомство с ремнем, а я вспомнила, как когда-то таким же образом расписала бабушкин деревенский домишко. В качестве пера у меня была надкусанная зеленая слива, и я нарисовала бабочку.

- Наверное, дети во всех мирах проказничают одинаково, - вздохнула я. – Джейми, а как вы безобразничали в детстве?

- Я?! – возмущенно переспросил Джейми. – Я всегда вел себя прилично. И не писал таких вот слов на колоннах.

Турген заскулил еще громче. Кажется, ремень предстал перед ним, как живой.

- Согласна, мальчик заслужил наказание. Что надо сделать с этой колонной? – спросила я. – Побелить?

Джейми кивнул и признался:

- Я боюсь давать ему кисть, он испортит больше, чем исправит. Ладно, Турген, ремня не будет, но ты все равно наказан. Сегодня никаких теневых сказок!

Турген всхлипнул и разревелся. Джейми выпустил мальчика, и Кира обняла его, пытаясь утешить. Она всегда была такой, моя девочка – если кому-то рядом с ней было плохо, она всегда старалась хоть как-то помочь ему.

Сердце тоскливо сжалось. Я все бы отдала, лишь бы Кира заговорила снова. Джейми говорил, что ей надо просто успокоиться и отдохнуть, и я хотела ему верить, но что, если она никогда не сможет произнести ни слова?

Я присела на корточки рядом с детьми, обняла их, и Турген обхватил меня за шею и заплакал еще сильнее.