– А это кто? – он задерживался возле семилетнего каурого. – Боже, что за красота! Вот так конь! Императору впору.

Генерал качал головой и снова шёл дальше, желая посмотреть всех лошадок. И уже у следующего стойла снова останавливался:

– А это… Жеребёнок… Года нет, а уже вся фактура видна. Вон грудь какая, ох, лёгкие у него будут, кузнечные меха, а не лёгкие… Знатный будет жеребчик через пару лет. Выносливый.

– Именно так, его отец как раз тот каурый, которого вы только что заметили, – тут уже Гуаско улыбался, видя, что встретил знатока и большого любителя лошадей, не меньшего, чем он сам. – Поставим ему ход, так он под седоком будет тридцать верст за день проходить, и даже мыло на нём не выступит. Для турниров не пойдёт, но для езды, для охоты… Оленя в горах загоняет.

– Ни секунды не сомневаюсь, – соглашался с ним барон. – Чудо как будет хорош.

– А ещё я покажу вам, какие чудные создания в конце конюшни, в деннике, – егермейстер буквально горд своим детищем. – Сейчас там шесть жеребят весенних. И двух ещё ждём, – он улыбается. – Вы знаете, господин барон, я говорил маркграфу этой весной, что на нашу конюшню мы не тратим ни единого крейцера из казны. За весь последний год казна ни единой монеты нам не дала, только за счёт жеребят живём.

– И меня это не удивляет! – говорит генерал и идёт дальше.

У следующего стойла он замирает снова:

– Господи, и тут у вас прекрасная кобылка. Хоть и немолодая уже. Не боитесь, что жеребцы будут яриться от её близости?

Он уже хочет идти дальше, но, бросив случайный взгляд на маркграфиню, останавливается и говорит обер-егермейстеру:

– Друг мой, у меня куча вопросов к вам, но боюсь, что наша болтовня затянется на часы и наскучит дамам; может, мы потом досмотрим конюшни? Я приду один, у меня есть к тому интерес. Там уже и поговорим.

Гуаско вздыхает, но всё понимает и соглашается с Волковым:

– Вы правы, вы, конечно, правы, господин барон, – но тут же он оживает. – Ваше Высочество, барон… Тогда подождите тут минутку. У меня есть ещё кое-что для вас.

– Вот как? – принцесса заинтересовалась. – И что же это?

– Вы узнаете, Ваше Высочество, через минуту я вернусь за вами, и вы всё увидите сами.

Глава 12

Господин обер-егермейстер едва не бегом кинулся из конюшни на улицу, а Волков сразу взял Оливию под руку и повёл её вдоль конюшни, а сам стал почти на ухо шептать ей:

– Кажется, ваш егермейстер дело своё знает. Порядок у него во всём.

– Они часто ужинали вместе, где-то прямо здесь, на манеже, глядя, как «выводят» жеребцов, или при соколах, если, конечно, не были на охоте, – сообщает ему принцесса в свою очередь. – Мой муж называл его своим истинным другом.

– Вот как? – немного удивляется барон.

– Да, маркграф даже согласился стать крёстным отцом первенца обер-егермейстера, – также сообщает Её Высочество. – Муж говорил, что Гуаско – единственный человек, кто был ему предан в этом доме, – и она добавила, кажется, с горечью: – Говорил, что это оттого, что Гуаско, как и муж, был здесь чужим.

– Так это прекрасный повод приблизить этого человека к вам.

– Приблизить?

– Конечно, – продолжает генерал. – Он потерял друга в чужом доме, так станьте ему новым другом, и вам будет на кого опереться. А с его женой вы знакомы хорошо?

– Знакомы… – отвечает принцесса, – но не хорошо, она бывала на всех балах и праздниках нашего дома, была мне представлена, но я с нею почти не говорила, она казалась мне… высокомерной. Или замкнутой.

– Прекрасно, – продолжает генерал, ведя даму вперёд, – пригласите обер-егермейстера сегодня на ужин, и меня тоже.