Мила сидела на старом диване и наблюдала за ним. Наконец, она нарушила тишину:

– Данила, – мягко позвала она.

Он обернулся. На его лице читалась внутренняя борьба.

– Что? – резковато спросил он.

– О чём ты думаешь?

Данила замешкался, прежде чем ответить. Он снова перевёл взгляд на окно.

– О червях. О командном пункте. О… о чём ещё думать? О выживании, Мила. О том, как остаться живыми в этом перевёрнутом мире. О том, как бороться, несмотря на то что шансы крошечные.

Но она продолжала смотреть на него с задумчивым, вытянувшимся лицом.

– Что мы будем делать дальше? – тихо спросила она. – Мы не можем оставаться здесь, Данила. Здесь небезопасно. Здесь нет… жизни. Нам нужно найти других, сражаться, что—то делать.

Данила отвернулся от окна и посмотрел ей в глаза.

– Я знаю, – сказал он. – Но с чего начать? Где искать других?

Мила поднялась с дивана. Её глаза загорелись решимостью.

– Начнём с того, что узнаем больше. Нам нужна информация, Данила. Нужно знать, есть ли ещё кто—то, кто борется, кто выживает.

Данила достал смартфон и начал листать новостные ленты. Сигнал был слабым, но скорости интернета хватило, чтобы увидеть последние сообщения. В одном из постов упоминалась группа, называвшая себя «Фронтом сопротивления».

– Смотри, – сказал он, показывая экран Миле. В его голосе появилась нотка надежды. – Эта группа утверждает, что у них есть безопасное место в центре города. Они призывают выживших присоединяться к ним.

Однако следом он нашёл другой пост. Там утверждалось, что в городах действуют мародёры, которые выдают себя за «Фронт сопротивления». В сообщении предупреждали, что им нельзя доверять: они заманивают выживших в ловушки.

Мила взяла телефон из его рук, пробежав глазами по тексту.

– Видишь? Мы не можем никому доверять. Каждый теперь думает только о себе.

– А что, если эта группа другая? – спросил Данила, его голос всё ещё звучал с ноткой надежды. – А что, если они действительно пытаются помочь?

Мила тяжело вздохнула, вернув телефон ему в руки.

– Мы не можем рисковать. Мы не знаем, кто они на самом деле. И не можем просто броситься в их объятия. Нужно быть осторожными, Данила.

Он кивнул, переваривая её слова. В комнате воцарилась тишина, но она больше не казалась успокаивающей. Теперь это была тишина напряжённого ожидания, когда решения давались слишком тяжело.

Неожиданный вздох Милы разрезал напряжённую тишину. Данила посмотрел на неё. В его взгляде читался внутренний конфликт. Он понимал, что она права, но внутри отчаяние жаждало хотя бы крошечной надежды.

– Мы не можем оставаться здесь вечно, Мила, – сказал он, и его голос звучал твёрже, чем он сам ожидал. – Нам нужно найти других, бороться, что—то делать. Мы не можем просто прятаться и ждать, пока они нас найдут.

Он снова уткнулся в экран смартфона, лихорадочно прокручивая посты и сообщения. Однако информация была настолько разрозненной и противоречивой, что верить не было смысла ни одному слову.

Мила наблюдала за ним, её лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалась усталость. Данила ощутил, как их общее изнеможение давит на плечи. Ум оставался ясным, но силы, кажется, покидали их.

– Ладно, – сказал он, прерывая гнетущую тишину. – Нам нужно передохнуть. Мы ничего не решим, пока не придём в себя.

Мила кивнула, соглашаясь. Вместе они перетащили одну из кроватей дома в подвал. Это место казалось наиболее безопасным: не было окон, а толстые стены создавали ощущение защищённости.

Они заранее забаррикадировали дверь изнутри. Старые шкафы, пустые коробки и даже перевёрнутый стол – всё пошло в ход. Подвал погрузился в глубокую, почти осязаемую тишину.