Габриель снова закружил ее по белому мрамору танцпола.

– Не удивлюсь, если однажды, когда вам не хватит на еду или будет нечем заплатить за жилье, вы продадите эти чудесные туфли.

– Ни в коем случае! Я считаю их не только подарком Рейчел. Это еще и подарок Грейс. Я ни за что с ними не расстанусь.

– Обещайте мне: если вы вдруг останетесь без цента в кармане, то сразу же обратитесь ко мне. Обещаете? Ради памяти Грейс? – Джулия отвела глаза и промолчала. – Я знаю, что не заслуживаю вашего доверия, – вздохнул Габриель и уже тише добавил: – Но моя просьба вряд ли такая уж неисполнимая. Вы обещаете?

– Для вас это очень важно?

– Да. Для меня это крайне важно.

– Тогда да. Обещаю, – ответила Джулия, шумно выдохнув.

– Спасибо.

– Рейчел и Грейс всегда заботились обо мне. Особенно после смерти моей матери.

– А когда она умерла?

– Когда я училась в последнем классе. Мы тогда уже жили в Селинсгроуве. Ее привезли в больницу Сент-Луис, но было поздно.

– Сочувствую вам.

Джулия хотела что-то сказать, но не решилась.

– Говорите, не стесняйтесь, – предложил Габриель, подбадривая ее взглядом.

В этом взгляде было столько неподдельной искренности, что на мгновение Джулия даже забыла, о чем собиралась говорить. Потом вспомнила:

– Рейчел скоро вернется в Филадельфию. Если вам вдруг захочется поговорить о Грейс… не по телефону… можно со мной. Наверное, это тоже противоречит университетским правилам, но я никому не проболтаюсь. Вот это я и хотела сказать.

Она старалась не смотреть на него. Все ее тело напряглось, будто она ждала неминуемого наказания за проявленную дерзость.

«Чем же я успел так перепугать несчастную девчонку? Теперь она боится, что за ее искреннее предложение я отхлещу ее словами». Глупо говорить ей сейчас: «Не бойтесь». Он вполне заслужил ее настороженное отношение. Кончится этот танец, кончится этот вечер. В университете их отношения вновь станут официальными. Но официальные отношения не помешают ему относиться к ней мягче и заботливее.

– Джулианна, почему вы опять избегаете смотреть мне в глаза? Я еще никому не запрещал смотреть мне в глаза. – Она опасливо повернула голову к нему. – Спасибо. Это очень щедрое предложение, – сказал Габриель. – Не люблю говорить на подобные темы, но ваше предложение обязательно запомню. – Габриель снова улыбнулся, и на этот раз ее улыбка не погасла. – Вы добры и милосердны, Джулия. Две самые важные добродетели, хотя, уверен, у вас есть все семь.

«Особенно целомудрие», – подумали они оба.

«А он позволяет себе смеяться над целомудрием», – следом подумала Джулия.

– Я еще никогда так здорово не танцевала, – призналась она.

– Тогда я рад, что я у вас первый, – снова улыбнулся Габриель, тепло пожимая ей руку.

Что такое? Опять она в ступоре!

– Джулианна, что случилось?

Ее взгляд стал отсутствующим, а кожа похолодела. Румянец, совсем недавно украшавший ее щеки, полностью исчез, сменившись бледностью. Ее лицо приобрело цвет рисовой бумаги. На Габриеля она даже не смотрела, а когда он снова коснулся ее талии, прикосновение осталось незамеченным.

Что это было? Транс? Шок? Измененное состояние сознания? К счастью для Джулии, ей хватило сил выйти из этого состояния. Она попыталась заговорить с Габриелем, но не смогла. Естественно, он истолковал случившееся по-своему. Он подозвал Рейчел и попросил проводить Джулию в туалет, а сам направился в бар, заказал двойную порцию все того же «Лафройга», которую тут же и выпил.

Виски, как ни странно, прояснило ему голову. Габриель понял: пора уходить отсюда. Мисс Митчелл неважно себя почувствовала. «Преддверие» – вообще не ее место, даже при нормальных обстоятельствах. А обстоятельства уходили все дальше от нормальных. Очень скоро и мужчины, и женщины в этом зале порядком наберутся, и их сексуальные инстинкты вырвутся наружу, требуя скорейшего удовлетворения. Зрелище не для Рейчел и уж тем более не для чувствительной девственницы мисс Митчелл.