– Да у тебя, я смотрю, и пистолетик-то даже не настоящий, – сказала сквозь смех девушка.

– Всё равно ж я тебя достану, – проскрипел Андрей. – Лучше освободи меня, и мы сделаем так, как я тебе предлагал.

– Да ты себя сначала достань, придурок. – Лиза вылезла из ямы, убрала шкатулку в рюкзак и сложила лопату.

– Куда ты? – жалобно простонал мужчина.

– На кудыкину го́ру.

– Это тебе, Лиза, не шутки, – снова стал угрожать Андрей. – Ты же понимаешь, с какими людьми связалась. Так просто мы это дело всё равно не оставим.

– А кто это «мы»? Я так понимаю, что о твоём вояже за картой брат с сестрой даже не догадываются. В одно рыло хотел это дело обстряпать? Так ведь, Андрюша?

– Какая разница? – не унимался Андрей. – Я не жадный. Поделюсь с ними. Тут на всех камушков хватит. Ну хочешь, я и тебе колечко подарю?

– Засунь его сам знаешь куда, если, конечно, в ближайшие пару дней тебя здесь дачники обнаружат. Я теперь всего тебя насквозь вижу, Андрей. Словно кино смотрю. Дешёвенький такой триллер. Хочешь расскажу, как всё было на самом деле?

– Да пошла ты.

– А я расскажу. До электрички ещё три часа. И вот слушай… Думаю, познакомился ты с Алексеем Петровичем случайно. Так уж звёзды сошлись. Не удивлюсь, если даже в то время, когда мы с тобой вместе жили. Истории он свои об экспедициях рассказывал, но никто из слушающих, кроме тебя, не воспринимал их всерьёз. А ты жилу почувствовал. Золотоносную. Втёрся в доверие. С семьёй его познакомился. Он по доброте душевной о принцессе своей тебе рассказал, фотку её даже продемонстрировал и слегка так намекнул на существование некой шкатулки, закопанной где-то в лесу, которую следовало бы вернуть законным владельцам, если таковые отыщутся. Но ты же нетерпеливый. Думаю, что чрезмерно поднажал на старика с расспросами о кладе. И тот вовремя сообразил, кто ты на самом деле и какого рожна ты путаешься с его дочкой. Увидел душу твою гнилую и замолчал. А тут и болезнь поспела. Память начал Алексей Петрович терять. Действовать нужно было теперь быстро. Ты правильно сообразил, что, увидев меня, как две капли воды похожую на его принцессу, он проникнется ко мне чувством. Уговорил подругу свою и её брата поместить отца в психушку, в моё отделение. Может, если бы не ты, они вообще оставили бы старика дома под присмотром сиделки. Может, и не такие уж они сволочи, как ты. План твой сработал. Это ты понял, когда случайно встретил меня на похоронах. По твоим расчётам, встретиться мы должны были чуть позже, чтобы ты смог разузнать всё о моих разговорах с Алексеем Петровичем. Но вышло даже лучше. Я сама всё тебе выложила за пять минут. Ты тут же бросился ко мне домой, перерыл все ящики и полки. Но не думал, что воспоминания старика выглядят, как самая настоящая книга. Не обратил на книги внимания. Оставалось только следить за мной и ждать, когда я сюда приеду. Ведь так всё было, Андрюш? Я права?

– Сука ты, Лиза, – вполголоса произнёс Андрей. – Надо было молча тебя грохнуть.

– Да кишка у тебя тонка. – Лиза явно была в ударе, уже не вдумываясь в собственные слова. – Надеюсь, как-нибудь выберешься без моей помощи? А то мне пора.

Лиза закинула за спину рюкзак и двинулась прочь. Но на краю полянки вдруг остановилась, задумалась и снова обратилась к Андрею:

– Я вот во всей этой истории только одного понять не могу… Зачем тебе понадобились мои трусы?

27 октября 2022 г.

История эта произошла в начале девяностых годов прошлого века, когда ещё не водилось сотовых телефонов и однокомнатную квартиру в провинциальном городке можно было обменять на четыре компьютера IBM, которые сейчас и бесплатно-то никому не нужны. Скажем, в некоем городе N. жила-была семья, не успевшая обзавестись потомством, но, как и многие другие, не сумевшая уберечь себя ни от невзгод, ни от соблазнов новой морали. Невзгоды выпали на долю супруга, которого звали, предположим, Олег, а соблазны свили гнёздышко в сердце его жены, Марины (впрочем, могло быть и наоборот). Хотя, конечно, назвать невзгодами то, что случилось с Олегом, было бы чересчур мягко. На самом деле для него это был приговор. Смертельный приговор. У Олега эта сцена, когда они с Мариной, взявшись за руки, сидели в кабинете врача, отпечаталась в памяти чётко, как голубая заставка студии «Carolco», с которой начинались тогда почти все голливудские фильмы, включая «Рэмбо» и «Терминатора». Каждый его день стартовал теперь именно с этого кадра – врач совершенно обыденно, как делал это, наверное, уже сотню раз до них, объявил: «Рак поджелудочной. Четвёртая стадия. Неоперабельная. Метастазы в кишечнике и в лёгких». По научной классификации – TNM-стадирование. Это врач добавил чуть позже, наверное, чтобы у пациента не возникло сомнений в его вердикте. На стандартный в таких случаях вопрос «сколько мне осталось» последовал стандартный ответ «это зависит от многих факторов, сейчас трудно делать прогноз». И опять через паузу, предполагая, что пациент просто так не отстанет, доктор уточнил: «Может быть, три месяца, полгода, год, два… Десять процентов больных с вашим диагнозом живут более пяти лет». В любом случае помощь могла быть только паллиативной, а это значит – строгая диета, химиотерапия и в конце концов хоспис, если будут места. Марина вцепилась в руку Олега так сильно, будто это был её собственный диагноз. И Олег понимал, что, пожалуй, он сделал бы в этот момент так же, окажись на её месте. Жить рядом с умирающим человеком, зная, что ничем не можешь ему помочь… Это немногим лучше, чем умирать самому.