- Ты ведь соврал про излучение, да? - не переставая улыбаться, цежу я сквозь сомкнутые зубы. - Просто не хотел, чтобы я шла в его платье.

- А вот и нет. Ты будешь наказана за опрометчивое решение, поверь мне. Болезненней всего на облучение отреагирует кишечник. Сначала начнутся проблемы с жкт - тошнота, вздутие, запоры. Затем...

- Довольно, я поняла, - перебиваю его и отхожу в сторону, не желая слушать подробности собственной будущей немочи. Мое избавление от забот уже спешит навстречу, сверкая белоснежной улыбкой и освещая темный вечер не хуже факела. Тимериус успел избавиться от безрукавки, и теперь наравне с другими атлантами красуется обнаженным прессом. Жду, что он похвалит меня за выбор синего платья и отвесит тонну комплиментов, но он придирчиво осматривает меня с головы до ног.

- Неплохо, но кое-чего не хватает, - выдает он после детальной проверки моего вида.

Лезет в карман брюк и достает маленькую блестящую вещицу. Я вижу пару высушенных плавников фиори, сцепленных между собой по типу бабочки. Один — розовый, отливающий синим, другой — ярко-желтый. С обратной стороны приделана тонкая шпилька.

- Я...

- Это подарок, - атлант поднимает руки и вставляет красивое, сияющее украшение мне в волосы.

- А теперь пойдем. Сейчас начнется все самое интересное.

Он тащит меня за руку ближе к центру площади, где оставили небольшое свободное пространство. Прямо посередине горит жаровня, желтые языки пламени взвиваются вверх и почти затмевают свет звезд. Вокруг прямо на земле расположились музыканты — все те же полуодетые атланты. Мужчины держат в руках инструменты, некоторые их них представляют собой разновидности барабанов, другие непохожи ни на что, виденное мной прежде.

Внезапно музыка обрывается, в воздухе повисает гулкая тишина.

- А что начнется-то? - шепчу я Тимериусу. Мне некстати вспоминается упоминание Никеля о возможных жертвоприношениях.

- Гереро будет говорить с людьми, - из уст хамелеона это звучит так почтительно, что я не решаюсь шутить и уточнять причину значимости сего события. Достаточно и того, что наконец увижу таинственного правителя, держащего в страхе целый остров.

В дальних рядах напротив возникает волнение. Меняясь местами, сдвигаясь и утрамбовываясь, атланты образуют коридор, ведущий к одному из домов. На потускневшей облицовке здания выделяется огромный глаз, намалеванный дешевой краской. «Просто, но со вкусом», сказала бы я об этом художестве днем. Но в свете костров кажется, что взгляд единственного ока проникает в самую душу, а зрачок, зияющий черной дырой, напоминает провал в потусторонний мир.

Дверь дома открывается, и на пороге, под аккомпанемент из дружных вздохов, возникает высокая фигура. К ней тут же бросаются двое молодых атлантов, берут гереро под руки и помогают ему сделать первый шаг. Сначала эта услужливость отдает раболепием, и лишь спустя минуты благоговейного молчания, сопутствующего передвижению процессии по живому коридору, я понимаю — гереро прожил на свете достаточно долго, чтобы заслужить подобное обхождение. Он не просто стар, а невероятно, поразительно древен.

Меня ввела в заблуждение его стать: несмотря на возраст, пожилой атлант держится прямо и идет сам, опираясь на длинноволосых парней.

Чем ближе он подходит к центру площади, тем явственней я ощущаю в нем иного. Вовсе не старость заставляет его периодически клониться к земле и еле переставлять ноги — его тянет вниз мудрость, накопленная атлантами за тысячи лет существования. Его сила грандиозна, но вызывает совсем другие эмоции, нежели сила других знакомых мне чтецов: не страх и не растерянность перед лицом чужой могущественности. Она не нависает над головой тяжелым клинком, а расправляется широким, надежным крылом, позволяя спрятаться и укрыться в спасительной тени.