Картины сменялись ощущениями, разлитыми во мраке, словно запахи. И сильнейшим среди них был запах страха. Даже не страха – смертельного ужаса, обессиливающего и омертвляющего. Страх был главным, он царил и правил, на нём всё основывалось и из него произрастало.

Звучала Арфа, по‑прежнему беззвучно.

Звучала – беззвучно? Это как?

Алиедора поспешила загнать здоровый скепсис Гончей куда подальше. Магия жила вокруг неё, колыхался воздух, содрогались стены и потолок. Эта магия тянулась к ней и дхуссу, тянулась жадно и в то же время – всё с тем же страхом.

Наверное, мы кажемся им такими вот «жёлтыми пузырями». Они нас боятся.

А что может быть лучше, чем страшащийся тебя враг?!

В зал вступило что‑то живое, окутанное тьмой. Серебристые прочерки звёздного света, словно нити, скрепляющие одежду. Двое, трое, четверо… пятеро. Ступают беззвучно, и лишь их Арфа звучит так, что сама башня Затмений грозит вот‑вот развалиться.

Созданный Алиедорой её двойник, та самая «часть её», как никогда, не похожая на неё и, как никогда, наделённая «жизнью», – она сейчас умирала в жутких корчах и муках. Умирала вместо Алиедоры, а её саму Беззвучная Арфа хозяев Смарагда словно бы и не замечала. С магией хозяев спорила мелодия, творимая Тёрном, тоже неслышимая для обычного уха, но вникать в неё Алиедора даже не стала. Пришло время Гончей. Пришло время показать, что та неудача с Роллэ была случайностью, и они, творения Некрополиса, а не малопонятные чародеи, были, есть и остаются лучшими бойцами этого мира!

Алиедора прыгнула – прямо на головы ничего не подозревавшим Мудрым. Они пытались пленить её тёмного двойника, затаившегося где‑то во мраке, они слишком доверяли своему чародейству и не слишком – глазам.

За что и поплатились.

Пятеро Мудрых разбросало в стороны, торжественная, хоть и пронизанная страхом, песнь Беззвучной Арфы оборвалась.

Алиедора дала волю боевой ярости. В жилах словно тёк жидкий огонь, скляницы послушно выбросили в кровь требуемые эликсиры, превращая тело, пусть молодое и ловкое, но обычное человеческое тело, в жуткое оружие, куда страшнее мечей и копий.

Она двигалась быстро, слишком быстро для магов Смарагда, чтобы они успели перенацелить удар. Боль становилась силой, как и заповедано Гильдией Мастеров. Алиедора отдала очень много, отколов от себя тёмного двойника, и сейчас пожинала плоды.

Это вам за то, что со мной сделал Байгли Деррано, – ребро ладони, казалось, едва обозначило две скрещивающиеся линии на шее Мудрого, а тело его уже мешком валилось на пол.

Другим повезло ещё меньше.

Тела с жёстким, каким‑то неживым стуком ударялись о стены, а Алиедора уже была везде. Кровь словно горела, она знала, что должна опередить Мудрых, на долю мгновения, но должна. Потому что её двойник погиб, и теперь её не прикрывало уже ничто.

Кроме, конечно, Тёрна, но у дхусса, похоже, хватало своих забот. Его она чувствовала очень хорошо, Арфа спутника Алиедоры не умолкала, но её цель лежала где‑то за пределами башни Затмений.

Значит, так надо. Дхусс никогда бы не бросил её без помощи; и наверняка он и сейчас помогает ей, просто непонятным ей пока что способом. Тёрну она верит. Верит, и всё тут.

А эти Мудрые – самые обычные, из плоти и крови. И жилы, зримые и незримые, у них там же, где и у простых сидхов.

Она била крепко, но так, чтобы ноори просто лишились бы чувств, не для отнятия жизни. Жизни их нам как раз очень пригодятся.

Рвала роскошные плащи на узкие полосы, вязала тонкие запястья за спиной крепкими и хитроумными узлами Некрополиса. Да, не ровня вы Разыскивающему Роллэ, не ровня. Он бы такого промаха не совершил – заходить в тёмный зал, не глядя, что творится у тебя над головой.