– Тебе правда это интересно? – прищурился хирург.

– Правда-правда, – сказал я, честно хлопая глазами, – все, что с Анечкой связано, мне страшно интересно.

– Ну ладно, слушай тогда…

В следующие полчаса он довольно подробно пересказал свою биографию и обстоятельства появления на свет Анечки. Ничего нового он мне собственно не сообщил, ну не считая мелких подробностей конечно – да, 37-й год (ему на тот момент 2 года было), да, депортация корейцев с Дальнего Востока в Среднюю Азию, объясненная властями тем, что тогдашняя Корея входила в состав Японской империи, а значит там могли быть японские шпионы, (конкретно семью Паков в Усть-Каменогорскую область Казахстана отвезли), да, послевоенная оттепель и разрешение уезжать из опостылевшей пустыни куда хочешь, хоть к черту на рога. На рога конечно никто не поехал, как и на Дальний, впрочем, Восток, большинство ломанулось в Центральную Россию, вот и он тоже, выбрал Горький чисто методом тыка, подал документы в горьковский мед, с детства типа имел склонность к врачеванию. Потом маму Анечки встретил, потом и так все понятно.

Про маму я предпочел не уточнять, сами расскажут, если захотят… доели тортик и начали откланиваться. На завтрашнее мероприятие он обещал прибыть, хотя 100% гарантии не дал, если на работе все утрясет, ну и ладно…

А мы значит тем временем в соседний дом перебрались и уже названиваем в квартиру знатного партийца Станислав Игоревича. Открыли без уточняющих вопросов.

– Ой, – сказала мама, стоя в пушистом халате и тапочках, – а мы тебя и не ждали. А это с тобой кто?

– А это, мама, Анюта, мы с ней завтра женимся – забыла что ли?

– Какая-то это не такая Анюта… – протянула мама, а потом, спохватившись, добавила, – ну что же вы на пороге-то стоите, заходите. Слава, у нас гости, – это она уже громко объявила сами понимаете для кого.

Слава тут же появился из недр второй комнаты, был он тоже в халате и в тапочках.

– Ой, а мы вас и не ждали, – повторил он слово в слово мамин текст, – надо бы переодеться что ли.

И он сделал попытку скрыться обратно в недра второй комнаты, но я быстро его остановил:

– Да ладно, Игоревич, свои же все люди, давайте лучше быстрее все вопросы решим, а то у нас еще дел на сегодня много. Вот тортик разрежь лучше, – и я протянул ему коробку с «Ленинградским» тортом.

– Ну быстрее, значит быстрее, – согласился он, – пойдемте за стол сядем.

– Завтра у нас с Анютой свадьба, – начал я.

– Постой-постой, – перебила меня мама, – это какая-то не та Анюта…

– Ну ты же футбол иногда смотришь? – спросил у нее я.

– Смотрю, а при чем тут футбол?

– Там иногда объявления по стадиону такие делают «В команде Динамо произошла замена – вместо Семена Иванова, игравшего под номером 9, на поле вышел Иван Семенов под номером 14». Вот и в нашей команде такая замена случилась…

– А та Анюта куда делась? – не унималась с расспросами мама.

– Перешла в другой дивизион… если образно, то в московский Спартак ее переманили, а мы тут пока остаемся… в горьковском Торпедо… я понятно объяснил?

– Даааа… – синхронно протянули мама и Игоревич.

– И еще у нас небольшие изменения в завтрашней программе – все торжества отменяются, то есть распишемся и на этом все. Ресторан, Чайку и платье я уже отменил, у нас с Анютой есть такое мнение, что скромнее надо быть. А на эти деньги мы попозже в свадебное путешествие какое-нибудь съездим. Да, отец Ани тебя, кстати, оперировал, – добавил я для Игоревича, – и неплохо оперировал.

Посмотрел на их лица – не сказать, чтоб мама выглядела сильно расстроенной, а у Игоревича так и вообще в глазах озорные чертики прыгали. Тут мы быстренько и распрощались, договорившись встретиться завтра у загса за полчаса до начала церемонии.