В покоях тем временем стояла суматоха. Кроме Лизы и Ольги, нервно подбирающих Марии украшения для платья, здесь был также личный парикмахер герцогини, а также два французских кутюрье, споривших, чье платье она наденет на предстоящий выход. Кажется, женщину только забавлял вид кудахтающих модельеров, и она не спешила прерывать их спор.

Тем временем парикмахер практически закончил возводить очередной шедевр на длинных волосах герцогини. Оставалось только вплести несколько бордовых лент в высокий начёс, вокруг которого фонтаном возвышался грандиозный столб винтообразно уложенных кудрей. Кроме того, в самих локонах, загадочно поблескивая, таились десятки сапфиров, служивших украшением причёски.

– Это твой первый бал? – спросила у меня Варвара задумчиво, между делом с восхищением глядя на прическу Марии.

– О, да! И хотя я иначе представляла себе подготовку к нему, я все ещё не утратила надежду на то, что все пройдет хорошо.

– Поверь, Мария Павловна позаботится о том, чтобы все пошло с точностью да наоборот. А если не герцогиня, то ещё кто-нибудь.

– Думаю, нам не стоит так сильно беспокоиться. Мария ведь будет занята, и наверняка представится возможность отвлечься, – сказала я уверено. Но уверенность эта была лишь маской, за которой я отчаянно пыталась скрыть свою тревогу, которая никогда не покидала меня в такие ответственные часы.

– Ты же ещё ничего не знаешь о дворце, кроме того, что тебе наговорили в Институте. Поверь мне, здесь все совсем иначе. Вот, например, что ты слышала о балах? – продолжала расспрос фрейлина.

– Что они прекрасны! Что это высшая награда за проявленное упорство и лучшая возможность для поиска состоятельного мужа.

Варвара беззлобно ухмыльнулась:

– А что насчет правил этикета?

– Надо улыбаться, со всеми любезничать, держать себя скромно, танцевать грациозно и соблюдать приличия, – кратко ответила я, минуя ещё сотню различных правил общения и поведения.

– Это все? – она удивлённо подняла брови, а затем, не дождавшись, когда я отвечу, продолжила, – запомни: нельзя снимать перчатки, громко разговаривать, выказывать неуважение, забывать приветствовать гостей, браниться, конфликтовать или болтать без умолку. А еще ревновать своего партнера, отказывать кавалерам в танце без причины, слишком долго смотреть на Императора или кого-то из его семьи, танцевать с одним кавалером больше трёх танцев или танцевать все время с разными мужчинами, смотреть в пол и говорить банальности. Впрочем, все равно все забывают хотя бы об одном пункте и тогда... – она резко замолчала.

– Что тогда? Какие последствия будут, если я случайно засмотрюсь на цесаревича? – с усмешкой я задала, казалось бы, такой простой вопрос.

– Все будут обсуждать твои промахи и ошибки, неохотно приглашать на балы, посмеиваться. Но худшим будет, если ты попадешь в немилость Марии Павловны. Уж она то позаботиться о том, чтобы ты поскорее покинула дворец. Сама или по «случайному» стечению обстоятельств.

В комнате вдруг стало тише, и мы ненадолго замолчали, чтобы не привлекать внимание герцогини. Мария определилась с нарядом, выбрав бледно-розовое платье, каждый слой которого завершал ряд бордовых кружев, сочетающихся с лентами в волосах.

Лизе и Ольге было дано около часа, чтобы переодеться к балу, и они, вновь вернувшись в покои герцогини, ехидно поглядывали на нас, напоминая о том, что мы до сих пор не готовы.

– Неужели косой взгляд в сторону цесаревича может обернуться столькими проблемами? – продолжила я беседу, стараясь не думать о времени.