Эти люди, составляющие подавляющую часть российской и мировой финансовой аристократии, именно себя считали «солью земли», а своих нищих соплеменников и соплеменниц – «пылью народа израилева», расходным материалом и пушечным мясом. Более того, обуреваемые зашкаливающей гордыней, они бросили вызов крупнейшей империи на планете, желая добиться не только изменения ее внутреннего законодательства, но и полного изменения государственного строя, рассчитывая, что после краха Российской империи они займут доминирующее положение[5] на ее руинах…

А на войне, известно, как на войне. Там и убивают и берут в плен, и берут измором осажденные крепости, вынуждая их к капитуляции. И не всегда начавший войну, будучи уверен в своей силе, оказывается в ней победителем, бывает и наоборот, как это получилось с Японией. Пошедший по шерсть сам оказался стриженным. Также должна была закончиться и тайная война мировой финансовой аристократии против российского государства. Людям, сидящим на самой вершине финансовой пищевой цепочки и возомнившим себя неуязвимыми, придется вспомнить о том, что они (безотносительно к тому, какая у них национальность) тоже смертны, как и те кому они объявили войну. А на войне как на войне. Мы тоже можем взрывать их динамитом, расстреливать из снайперских винтовок и травить, как крыс, различными ядами. Не мы начали эту войну, мы только не имеем права ее проиграть, так как знаем, что сейчас стоит на кону.

Но только не все методы в этой войне одинаково хороши. То что в нашем прошлом практиковали германские нацисты, это такая ужасная мерзость, что о ней не стоит даже говорить, а не то что реализовать. И сторонников такого образа действий требуется прессовать с не меньшим энтузиазмом, чем деятелей эсеровской боевки, иначе это плохо кончится. А вот с чертой оседлости, напротив, требуется кончать, и как можно скорее. Те, против кого она была предназначена, давно ее уже преодолели и легализовались в столицах (Петербург, Москва, Киев) и по всей Руси Великой; зато для тех евреев, которые зарабатывают свои гроши честным трудом, эта черта оседлости остается непреодолимым барьером. Вот и идут такие вот Доры Бриллиант в юные террористки, как мотыльки, летящие на огонь, только затем, чтобы сломать государство, перекрывающее им выход из затхлой местечковой безысходности.

Оставить стоит только требование непременного крещения в православие при поступлении на государственную службу. И оставить в неприкосновенности наказание за льстивое (неискреннее) крещение – восемь лет каторги. Взамен отмены черты оседлости требуется ввести в уголовное законодательство понятие «этническая преступная группировка» и ужесточить наказание за казнокрадство, коррупцию и мошенничество в «особо крупных» случаях вплоть до высшей меры. А если мошенник, к примеру, удрал за пределы действия российских законов, то следует судить его заочно, и после вынесения приговора послать по его следу ликвидаторов, чтобы те привели приговор в исполнение, чтобы состояние «де факто» соответствовало положению «де юре».

Тем более что стоящие перед страной задачи упорядочивания экономической жизни и пресечения коррупции в национальном разрезе не решаются. Тут в каждой деревне сидит свой Тит Титыч, по крови чистокровный русак, по мироощущению и образу действий – свирепый мироед и душегуб. То, что из их односельчан не вытянули выкупные платежи, церковная десятина и прочие подати, эти Тит Титычи досасывают мелким ростовщичеством, ибо более половины семей не дотягивают со своим хлебом не то что до нового урожая, но даже до посевной. Взял весной на посев мешок пшеницы – осенью верни Тит Титычу три. Нет лошади, чтобы вспахать надел – возьми напрокат у Тит Титыча, да только осенью арендную плату опять же придется вернуть пшеничкой. Не хочешь – не бери, только и сеять тебе тогда тоже будет нечего, и пахать не на чем. А вы думаете, с чего раскулачивание при большевиках шло с таким кровавым азартом, причем большая часть этого азарта проявлялась даже не сверху, а снизу…