Но и Петр перенял некоторые черты французского «золотого века». Впрочем, в XVIII в. они уже стали эталонами, от этого зависел престиж державы. В своей загородной резиденции, Петергофе, царь наметил разбить парк с фонтанами по подобию Версаля. Своим дипломатам в Европе приказывал покупать произведения искусства, сам приобретал их в путешествии. Для России нанимали за большую плату французских и итальянских мастеров. Один из них, Луи Каравак, стал придворным художником с высоким окладом 500 руб. в год и обязанностью готовить русских учеников. Он писал портреты членов царской семьи, детей.

Но для 8-летней Елизаветы Петр заказал Караваку особенный портрет, в обнаженном виде, в облике юной Флоры, греческой богини цветущей природы, весны. Это было характерно как раз для Франции, где знатные дамы «прилично» демонстрировали наготу, позируя для картин на мифологические сюжеты. Но и картина явно предназначалась для Франции. Показать, что Елизавета и ее отец не отстают от «современных» нравов. Скорее всего, и позировала не она, а было взято лишь ее лицо. Однако на характере девочки такой портрет не мог не сказаться, запечатлелся прочно. Это проявилось 30 лет спустя. Елизавета уже стала императрицей. Состарившийся Каравак остался ее придворным, писал парадные портреты. Но немецкому художнику Грооту она заказала точно такой же портрет, как детский, в виде обнаженной Флоры. И если на первом тело изображено заметно старше, чем полагалось бы 8-летней, то на втором значительно моложе, чем у 38-летней женщины. Очевидно, и целью второго портрета было убедить себя и окружающих в собственной неизменной красоте, «вечной юности»…

Провозглашение Петра I императором. Художник Борис Чориков

Путешествие царя за границу совпало с событием, потрясшим всю Россию, – изменой наследника. Заговор вокруг Алексея сформировался давно из самых разнородных сил. В нем состояли родовые аристократы, недовольные переменами в стране и возвышением «худородных», родственники матери царевича и она сама – в Суздале Евдокия жила припеваючи, переписывалась шифром с любовником, генералом Глебовым, о способах «к возмущению против Его величества народа». Ее церковные покровители, епископы Досифей (Глебов) и Игнатий (Смола), были связаны с сектами «хлыстов» [7]. Участвовали послы в Австрии и Англии Авраам и Федор Веселовские, сговаривались с иностранцами. А для них, для ослабления России, Алексей прекрасно подходил.

В пьяном виде он похвалялся казнить соратников отца, отказаться от якобы ненужного флота, новой столицы, «а Питербурху пусту быть». Однако после жалоб Шарлотты Петр за сыном присматривал. До него доходило еще не все, но достаточно. Царь строго предупреждал сына, угрожая лишить наследства – тем более что в октябре 1715 г. Екатерина родила ему сына Петра. Куда там, предупреждения не действовали. При отъезде в Европу государь написал Алексею ультиматум: исправиться или постричься в монахи. Заговорщики задергались. Если постричься, сообщники-архиереи отлично устроили бы его в монастыре, дождаться смерти отца. Но… примет ли расстригу народ?

Выбрали побег, и царевич очутился в Вене. Нет, он не был невинной овечкой. Просил у императора войска, посадить его на престол. Переговоры с ним вел вице-канцлер Шенборн и доложил выводы: выделить силы было бы можно, но царевич «не имеет ни достаточной храбрости, ни достаточного ума», поэтому проект гиблый. Другое дело, когда Петр умрет. Вот тут-то поддержка Алексея станет прекрасным поводом для интервенции, обвала России в смуту.