Вся советская и постсоветская историография была наполнена «ответами» на эти вопросы. Причем они давались с потрясающим по своей глупости самомнением и, по острому и меткому определению генерала П. Н. Краснова, «покровительственно похлопывая Государя по плечу»{19}. Не будет преувеличением сказать, что вклад советской историографии в изучение личности Императора Николая II равен даже не нулю, а числу отрицательному{20}. Прорыв в историографии Государя начался только после крушения СССР и диктатуры КПСС, когда, говоря словам Патриарха Кирилла, «правда о жертвенном подвиге Государя Императора Николая II проросла через железобетонную плиту, которая была положена на его имени»{21}. Здесь, безусловно, в первую очередь надо назвать автора первой серьёзной монографии об Императоре Николае II доктора исторических наук Александра Николаевича Боханова{22}. Он первым, кто из советско-российских историков понял, что говорить о Николае II, не затрагивая Православия, значит, ничего не понимать в этом историческом деятеле, ничего не понимать в России. «Николай II, – пишет А. Н. Боханов, – последний христианский Царь в мировой истории. Человек и христианин в Нём слились неразделимо. Это выдающийся пример нравственной гармонии, имеющей надвременное значение, пример простой, высокой и нераздельной любви к Богу и России»{23}. В другом своем труде А. Н. Боханов подчеркивает: «Без Христа, не только ничего нельзя понять в Русской истории, но самое главное – нельзя постичь смысл, содержание (“онтологию”) самой истории. Без Христа нет ни России, ни Царства, ни Империи, ни русской культуры, ни русского подвига, ни русского самопожертования, вообще ничего значимого нет»{24}.

Поэтому для понимания личности, деятельности и мученического подвига Императора Николая II необходимо их рассматривать не в раздельности, а исключительно в едином ключе. Между тем, несмотря на то что сегодня наблюдается очевидный рост интереса к Императору Николаю II, по-прежнему крайне малочисленна его историография. До сих пор нет полной биографии Государя, которая включала бы как описание его государственной деятельности, так и его мученического подвига. Настоящий труд претендует как раз на такое исследование. Мы попытались дать портрет Николая II и как человека, и как государя, и как мученика. Эти три ипостаси нераздельны в его личности. Часто приходится слышать, на наш взгляд, неверное мнение, что Церковь канонизировала Императора Николая II за его мученическую смерть, не найдя при этом в его жизни достаточных оснований для канонизации. Но при изучении жизни Государя мы видим, что каждый год его жизни, начиная с детства, был приближением к святости и без стяжания ее в ходе всего своего земного пути Государь не смог бы быть удостоен Богом христоподражательной Екатеринбургской голгофы.

Раскрывая образ Николая II как человека, мы приходим к пониманию его как государя, а раскрывая образ государя, мы приходим к пониманию его мученического подвига. Часто приходится слышать и читать, что мы занимаемся апологетикой Императора Николая II. Что ж, мы готовы с этим согласиться, только раскрыв при этом сам термин. «Православная энциклопедия» следующим образом объясняет его: «Защита, оправдание, заступничество; речь, сказанная или написанная в защиту кого-либо»{25}. Как святой, Император Николай II не нуждается, разумеется, ни в какой защите и заступничестве, ибо его прославил Сам Бог. Но как человек и государственный деятель он в них нуждается по-прежнему, ибо его личность и дела остаются часто непонятыми и оклеветанными. Однако, говоря в этом смысле об апологетике, не будем забывать, что она имеет под собой рациональную основу, то есть предполагает существование рациональных аргументов. Кроме того, работа наша не является, разумеется, только апологетикой. Она ставит своей целью нарисовать исторический портрет Императора Николая II как человека и государственного деятеля, таким, каким он был. В результате создается совершенно иной образ, чем мы привыкли видеть, причем как в либеральной, так и правомонархической историографии. Выясняется, что подлинный Николай II в своей государственной деятельности вовсе не был ни мягким, ни всепрощающим, ни излишне доверчивым, ни слабовольным. Перед нами встает образ человека, обладающего цельным мировоззрением, убеждениями, соединенными с очень сильным, волевым характером, крайне замкнутым и скрытным, когда дело касалось государственных дел. Будучи убежденным сторонником Самодержавия как идеологемы, как принципа государственной жизни, а не обязательно управления, Николай II при этом вовсе не был ни ретроградом, ни противником преобразований. Он не был упрям, но не любил никаких попыток на себя влиять.