Удивительно, но меня услышали. Коллектив настолько уважал Богдана, что после этой разъяснительной беседы я ни разу не заметила негативного отношения ко мне. Клеймо любовницы ставить не спешили, нос брезгливо не морщили, разговаривали приветливо и дружелюбно. Даже помогали советами, когда я впадала в ступор из-за незнания каких-либо тонкостей.

Поэтому спустя четырнадцать дней напряженной работы (даже в выходные я, сидя дома, серфила по сети, изучая, например, особенности проведения аукционов) можно было смело утверждать: я почти разобралась со всем, что подкинула мне жизнь в лице новых обязанностей.

За исключением одной идиотской программы. Той самой, которую Богдан использовал для составления своего расписания. Она постоянно висла, выкидывала меня из личного кабинета, особенно если в этот момент Богдан заходил со своего аккаунта, вечно не сохраняла мои заметки и вообще творила все, что ей хотелось. При этом у самого Потоцкого проблем не возникало, а потому я просто сцепила зубы и теперь все изменения в расписании начальства дублировала в своем ежедневнике.

В начале третьей рабочей недели Богдан впервые взял меня на переговоры с новым участником грядущего аукциона. Спасибо университету и моей любви к мюзиклам, на французском я изъяснялись вполне сносно, пусть и с сильным акцентом. Во всяком случае, мне удалось выстроить беседу с месье Лошелем, и Богдану не пришлось пользоваться Гугл-переводчиком, потому что английский наш гость из Франции, как выяснилось при знакомстве, не знал.

Лошель оказался типичным французом, не способным и минуты обойтись без внимания женского пола. Сначала он пытался флиртовать (не без моей помощи) с официанткой, обслуживающей наш столик, затем, убедившись, что нас с Потоцким связывают исключительно рабочие отношения, переключился на меня.

К счастью, мне удалось выдержать дистанцию и перевести переговоры в деловое русло. Помрачневший было Богдан незаметно показал мне большой палец и вовремя сунул французу документы на подпись, выбив попутно у Лошеля и несколько интересных лотов для торгов.

На следующий день Богдан выгнал меня из офиса пораньше, и я смогла встретиться с Сонькой. В город, несмотря на то, что май только-только подбирался к своим последним денькам, уже ворвалось привычное жаркое лето с обжигающим сухим ветром. Поэтому мы с удовольствием посидели с подругой в кафе на городской набережной, созвонились с Ариной и в очередной раз перемыли косточки Саше.

Вернее, это Соня строила догадки, почему мой бывший бесследно исчез со всех радаров и даже не позвонил ни разу. Я отмалчивалась. Меня устраивала эта тишина в эфире, и я старалась как можно быстрее забыть обо всем, что было связано с закончившимся отношениями. Включая собственную глупость.

— Ты меня совсем не слушаешь, — разочарованно протянула Соня, когда, наконец, заметила, что наша беседа уже давно перетекла в ее личный монолог.

— Бинго, — улыбнулась я, вяло размешивая трубочкой сироп в своем лимонаде. Кубики льда задорно звенели о стенки бокала.

— Мне не нравится твоя апатия.

— Это не апатия, — пожав плечами, сделала небольшой глоток. — Я просто не хочу обсуждать эту тему.

— Считаю, что тебе нужно обратиться к психологу, — Соня сложила руки на груди и нахмурилась. — Подобные травмы...

— Сонь, нет у меня никакой травмы.

— Да, именно так обычно и отвечает травмированный человек.

— Сонь...

— Нет, подожди, я не договорила, — отрезала подруга. — Вон там, за столиком у входа, парень с тебя уже полчаса глаз не сводит, а ты даже не посмотрела в его сторону. Я не хочу, чтобы ты из-за одного ублюдка шарахалась от всего мужского пола!