Она вытащила из сумки скрученную прядь из черных и белых волос, перевязанную шнурком.

– Полагаю, что это не скальп бедняжки Меб, – заметил Айдан.

– Зачем вы так, ваше великолепие. – Она рассмеялась. – Я не столь кровожадна, как могло показаться. – Она встряхнула рукой. – Это шерсть того пса, который был со мной, когда Меб нас нашла. Меб утверждала, что он спас меня от гибели в волнах. Он сам чуть не утонул, но потом оклемался и жил с нами. Она говорила, что я называла его Поль.

Пес умер года через четыре после того, как нас подобрала Меб. Я почти его не помню… Вот только… – Она остановилась и тяжело вздохнула.

– Только?.. – подбодрил ее Айдан.

– Во время ночных штормов я укладывалась на его соломенную подстилку и спала с ним. – Она положила на стол сначала страницу из запрещенного памфлета, критикующего планы королевы выйти замуж за герцога Аленгтонского. – Мне понравилась картинка, – просто пояснила Пиппа. Затем показала оставшееся: сургуч и латунный колокольчик, огниво и кремень, ложка. – Умыкнула из фургона цыган. – Немного робея, Пиппа продемонстрировала недавние приобретения: его собственный нож с роговой рукояткой и мерную чашку для эля из таверны «Голова Нега». – Я сохраню в памяти каждый день, проведенный с вами, – пояснила Пиппа наличие этих вещей, доверчиво и преданно, чуть ли не благоговейно глядя ему прямо в глаза.

Айдану стало больно дышать.

– Пожалуй, стоит. – Он закашлялся в замешательстве, не зная, как ему на это реагировать. – Больше ты ничего не утаила?

Она тщательно убирала свои сокровища в сумку. Делала она это с такой отрешенностью и так медленно, что Айдану захотелось вмешаться, сгрести все одним махом в кучу и покончить со всем этим.

Мысли о полученном письме жгли его. События в Ирландии требовали незамедлительного его присутствия.

Письмо это проделало долгий путь из графства Керри. Сначала с нарочным до Корка, а потом на судне в Англию. Ревелин, благородный школяр из Иннисфа-лена, бил тревогу, сообщая предводителю о действиях разбойников, которые терроризировали Керри. Разбойники грабили даже дома своих братьев ирландцев, склоняли незанятых сезонных рабочих к выступлению против притеснителей-англичан. Ревелин докладывал, что банда добралась до городка Килларни и вела разведку в окрестностях резиденции Фортитьюда Броуни, недавно назначенного констеблем всего района.

Ревелин не был уверен, но высказывал предположение, что разбойники хотят захватить заложников, возможно племянника Фортитьюда, толстого и плаксивого Валентайна.

От собственного бессилия Айдан сжал кулаки. Он ничего не мог сделать отсюда, из Лондона. Айдан вынужден был присягнуть королеве Елизавете, чтобы она даровала ему его же земли. Он подавлял в себе желание умчаться из Лондона, не испросив на то соизволения ее величества, что было бы равносильно самоубийству, как для него самого, так и для его народа. Войска Елизаветы, стоявшие в Ирландии, – вот орудие ее власти и мести за ослушание.

– Я должна показать вам еще одну вещь, – произнесла Пиппа, выводя его из задумчивости.

Он заглянул в ее кроткие глаза и почувствовал сострадание.

Что-то в этой бродяжке разбередило его душу. Своей решимостью девушка напоминала ему ирландцев. Вот так же жизнь загоняла их в угол, а они упрямо сопротивлялись и бились за свои земли против англичан. Она напомнила ему его отца, который умер, но не уступил англичанам. И… да, да… она напомнила ему Фелисити Брауни… до того, как холодная красавица англичанка показала свое истинное лицо.

– Отлично, – согласился Айдан, стараясь избавиться от безумного желания бросить все и вернуться в Ирландию, – показывай эту свою вещь.