– Ничего и не произошло, – сказал Айдан, наклоняясь за скребницей. И тут только заметил, что Донал Ог прячет в руке какую-то бумагу. – Это что?

Донал Ог огляделся. Конюшенный двор был пуст. Заросли кустарника отделяли конюшенный двор от кухонного палисадника главного дома и стеклодувен братства крестоносцев. Через просветы в кустарнике были видны хорошо выметенные дорожки между рядами лекарственных растений и пряных трав, украшенных каплями прошедшего ночью дождя.

– Сам почитай.

Донал Ог передал листок Айдану.

– Но, ради всех святых, не реагируй слишком бурно. Кругом шпионы Волсингема.

Айдан оглянулся на дом:

– Надеюсь, что нет.

Донал Ог и Яго переглянулись и ухмыльнулись.

– Это вопрос времени, амиго, – произнес Яго.

Уши Айдана запылали.

– Это не то, о чем вы подумали, – тщетно попытался он обороняться. – Мне казалось, я вправе рассчитывать на большее понимание со стороны вас обоих.

Мужчины перестали улыбаться.

– Как тебе угодно, кузен, – согласился Донал Ог. – Мы крайне далеки от того, чтобы подозревать тебя в домогательствах по отношению к твоей малютке гостье.

– А-а-а-а.

Нежный женский голос выводил трели где-то вдали. Все трое перевели взгляд на дом за высокой живой изгородью. Открыв дверь, ведущую в верхнюю залу, Пиппа вышла понежиться на утреннем солнце.

Бумага хрустнула в сжатом кулаке Айдана. Больше никто не издал ни звука. Все трое застыли, словно окаменели. Девушка стояла на верхней ступени в одной рубашке. Пиппа явно не предполагала, что ее кто-то может увидеть в столь ранний час. Она дышала глубоко, словно впитывала в себя утренний воздух, чистый после дождя. Взъерошенные после сна волосы отливали золотом в лучах утреннего солнца. Хотя Айдан целовал ее только раз, он помнил ее мягкие, словно лепестки роз, губы.

А сколько очарования таилось в ее фигурке! Тоненькая, почти прозрачная в лучах света, рубашка подчеркивала высокую грудь, женственные бедра, тонкую талию и длинные ноги.

Девушка несла тазик и кувшин с водой. Она спустилась по ступеням под пристальным взглядом трех пар глаз и остановилась у основания лестницы, откинула упавшие на лицо золотые кудряшки. Затем наклонилась над колодцем, чтобы набрать воды. Тончайший батист прилип к телу, обрисовывая все прелести девичьей фигуры. У Айдана во рту пересохло от напряжения.

– Мама родная, – прошептал Донал Ог. – Я бы не стал возражать против такой подружки в постели.

– Это не то, о чем ты подумал, – вынужден был повторить Айдан неестественно тихим голосом.

– Нет, конечно, – вздохнул Донал Ог с грустной завистью.

Он едва сумел вернуть челюсть в исходное положение, но тут Пиппа выпрямилась. Она неосторожно пролила воду спереди на рубашку, и они увидели жемчужно-розовое тело сквозь мокрую белую батистовую ткань. Она еще и остановилась, чтобы сорвать бледно-желтый нарцисс и закрепить его за ухом.

– Нет сомнения, – продолжил Донал Ог, – она в сотни раз лучше, чем мы думали.

Айдан схватил кузена за грудки:

– Я наложу на тебя епитимью на шесть недель, если не перестанешь пялиться.

Пиппа задумчиво вернулась обратно в дом, и Яго изобразил, как он судорожно вытирает лоб, Донал же Ог стал мерить двор большими шагами, притворяясь, что ему трудно двигаться по вполне понятным мужчинам причинам. Кобыла Айдана недовольно заржала.

– Замарашка-постреленок обернулась на поверку красавицей, так ведь, Айдан? – произнес Донал Ог. – Удивительно, но тебе хватило одного взгляда, чтобы разглядеть настоящий бриллиант.

– Да ничего я не разглядел в ней, кузен, – признался Айдан. – Девчушку поймали, когда началась драка, и ей грозила беда. Колодки, тюрьма. Я просто…