Соня вдруг придвигает ко мне тетрадь, в которой обычно мы ведём своего рода «переписку». Она толкает меня плечом, привлекая внимание, и я опускаю взгляд, бегло пробегаясь по буквам, написанным идеально ровным почерком, — завидую ей белой завистью.

«Как у тебя дела с тем красавчиком в белом халате?».

Соня, пожалуй, единственный человек, которому я рассказала о своих чувствах к Глебу. Я доверяла ей, как себе, пусть мы и мало времени проводили вместе из-за моих частых пропусков по болезни. Я улыбаюсь, поджимаю губы, беру ручку и пишу ответ ниже.

«Он слишком занят в последнее время, даже не всегда отвечает на мои сообщения. Порой ответы от него приходят поздно ночью, когда я уже сплю. Вот такой у нас с ним получается монолог с редкими проблесками диалога. И как это можно назвать?».

Соня вытягивает губы и вскидывает левую бровь, выражая тем самым негодование. Она ерзает на стуле, шумно охает и начинает писать. А у меня мурашки ползут по коже. Вот ведь сдала с потрохами, даже не поняв ничего!

Профессор кашляет, прочищая горло — я бросаю на него взгляд и замечаю, что он сосредоточен на мне.

Ну, конечно!

Сейчас конспектировать ничего не требовалось — только внимательно слушать и желательно смотреть на препода во все глаза.

Борис Антипович у нас фанатеет от пристального внимания к его предмету. Если его даже просто слушаешь с открытым ртом, то зачёт тебе гарантированно поставят. А если ещё вопросы задаёшь или отвечаешь правильно… Ух!..

Я отодвигаю тетрадь к Соне еще ближе, не сводя взгляда с преподавателя, и старательно выдавливаю из себя улыбку.

Спасибо, что не сделал замечание, а то бы сейчас загудели вокруг, что учёба мне не нужна вовсе. Сплетникам же только дай повод, а таких у нас в группе немало. Именно по этой причине отец упорно не позволял мне вернуться на учёбу. Мне пришлось долго уговаривать его дать мне шанс. Чего это только стоило? До сих пор страшно вспоминать, как боялась услышать очередной отказ.

Успокоившись, Борис Антипович довольно кивает и продолжает рассказывать нам материал, который почему-то пролетает мимо ушей. Наверное, мне всё-таки больше хотелось вернуться на учёбу не из-за тяги к знаниям — я просто желала почувствовать себя живым нормальным человеком в окружении однокурсников и преподавателей. Борис Антипович маячит вдоль экрана для проектора, показывая нам графики, и мне теперь спокойнее. Кажется, я этот материал уже читала, когда готовилась к возвращению. Вероятно, сделала чуть больше, чем следовало?..

Телефон, лежащий передо мной, вибрирует, и я вздрагиваю, так как он катится по книге и чуть не падает. Схватив его, я тут же прячу руки под столешницей, стараясь не привлекать к себе больше внимания, чем следовало.

Мне хочется поскорее узнать, кому и что потребовалось, но я выжидаю некоторое время. Когда профессор входит в кураж — таким я называю состояние, когда мужчина погружается в лекцию и ничего вокруг себя не замечает, — я снимаю блокировку с экрана и открываю сообщение.

Глеб: «Сегодня мне дали выходной, и я полностью свободен. Как насчёт встречи?».

Я едва сдерживаюсь, чтобы не запищать от восторга. Хочется буквально подпрыгнуть и закричать от радости, но удаётся удержаться на месте.

Соня чувствует мой восторг и тут же заглядывает в телефон. Она хитро щурится, после чего корчит гримасы, как бы показывая, что кто-то сегодня будет долго целоваться. Я же покачиваю головой, едва сдерживая смех. Пока ещё ничего толком непонятно. Вдруг это не совсем та встреча, которую я жду?

Я: «Это будет обещанное свидание? Осмотр прошёл нормально? А что насчёт психолога?».