В этом временном отрезке своей жизни я называю это любовью.

Мы стоим на перекрёстке, я прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Его правая рука сжимает мою ногу. Я сильно пьяна. Не настолько сильно, чтобы не понимать, что происходит, но при этом достаточно сильно, чтобы воспринимать реальность частично. Всё моё внимание сейчас сконцентрировано в двух точках: я чувствую ледяное стекло лбом и сжатие своей ноги его рукой. Эти импульсы, пускаемые им по моему телу, потом бережно хранятся воспоминаниями в моей внутренней картотеке.

В правом ряду с нами равняется похожая BMW, водитель которой задорно мне улыбается и газует на нейтралке, приглашая сорваться с места наперегонки. Дима сам иногда так делает. Я улыбаюсь этому парню в ответ, а затем поворачиваюсь на парня, из-за которого сошла с ума. Его чёрные глаза блестят, мне знаком этот взгляд. К сожалению. За долю секунды улыбка покидает моё лицо, а его рука – мою ногу. Он смотрит на меня так секунды три, заставляя нервничать.

– Дима, ты чего?

Он кладёт руку мне на голову и прислоняет к подголовнику. Кивает парню в соседней машине.

Спорт – режим.

Я проверяю, пристёгнута ли я.

Постоянно отключенная система стабилизации.

Смотрю, пристёгнут ли он.

Педаль в пол.

Скрип колёс и небольшой занос задней оси.

Адреналин разливается тёплыми волнами по венам.

Через секунду наша скорость – пятьдесят километров в час.

Мы едем вровень со второй «БМВ».

Я снова поворачиваюсь к парню и улыбаюсь ему, в неоправданной надежде, что он прекратит это первым.

Он посылает мне воздушный поцелуй.

Я перестаю улыбаться и отвожу взгляд на свои колени.

Кикдаун. Бьюсь головой о подголовник.

Наша скорость – сто двадцать.

Я очень пьяна, но не настолько, чтобы не понимать, что эту гонку пора прекратить. Мы несёмся по пустому проспекту. Дима и я в левом ряду, а парень – улыбчивый провокатор и организатор гонки – в правом. Через триста метров в правом ряду припаркована машина. Провокатор либо затормозит, либо резко перестроится перед нами, если успеет вырваться. Я бы уже нажала на тормоз, чтобы пропустить его. Провокатор не снижает скорость, и всё во мне сжимается. Я первая не выдерживаю и хватаю Диму за руку, прошу, чтобы он остановился, но он отталкивает меня и продолжает давить на газ. Мы приближаемся к припаркованной машине, и никто не готов тормозить. Кроме меня. Я давлю на воображаемую педаль тормоза ногой уже секунд пятьдесят. Провокатор резко виляет влево, и Дима делает то же самое, чтобы тот не врезался в нас, и на огромной скорости мы пролетаем мимо припаркованной машины, от которой только что с треском отлетело боковое зеркало и упало на дорогу, разбившись.

Я молча зажмурила глаза, когда Дима вильнул влево. Машину немного повело от такого резкого поворота и из-за отключенных систем безопасности, конечно же. Организатор встал на аварийке чуть позади нас. Дима остановился в правом ряду и посмотрел на меня, а я схватила его за руку и раздражённо сказала:

– Зачем ты это делаешь?! Ты ёбнутый?

А он перехватывает мою руку с силой, прижимает к сиденью и говорит:

– Никогда, блядь, не лезь под руку! Я без тебя разберусь, поняла?

Он отпускает меня. Я мотаю головой, демонстрируя своё недоумение и разочарование. Смотрю в его чёрные глаза секунду. Открываю дверь, быстро выхожу из машины и бегу в сторону «БМВ» неизвестного провокатора. Под звук пищащей сигнализации «Инфинити», у которой он только что вырвал зеркало. Я иду в его сторону, чтобы спросить, всё ли с ним в порядке, хотя, если честно, мне абсолютно плевать всё ли в порядке с этим придурком. Я разыгрываю дешёвый спектакль на тему униженных и оскорблённых. Слышу скрип колёс за своей спиной и оборачиваюсь, параллельно ощупывая свои карманы, осознав, что вместе с парнем, из-за которого я сошла с ума, уехала и моя сумка, и телефон, и деньги, а я осталась одна ночью на проспекте, и единственной моей надеждой на выживание остаётся организатор-провокатор.