– Мне нужно знать вашу группу крови. Без переливания не обойтись, - взяла ампулу с обезболивающим.

– У него третья, как у меня, - усмехнулись слева, со стороны окна. – Возьмёшь? Я готов.

От смешка этого мужчины мурашки побежали по коже. Я ничего не могу сделать с собой, меня будоражит этот голос, интонации, где секс вперемешку с весельем.

Он словно всегда думает об одном. Когда кого-нибудь трахнет.

– Лев? У тебя тоже третья? - обрадовался хозяин дома. – Вот это мне повезло. Не только адвокаты, но и доноры, запишите у себя на визитке, - ему думается, что это смешно и он закряхтел, смеясь.

А Хазовы этот смех поддержали.

Они зависят от этого бандита? В чем? Эти двое – они же сумасшедшие, им никто не указ, даже закон, и плевать, что они его почитают.

У них свои правила жизни, и саму эту жизнь я видела, семья – вот что для них главное, они зубами загрызут за своего, все правила человечности нарушат, они звери, они никому не подчиняются, лишь своим инстинктам.

Хотела сказать, что так не делается. Нужно проверить кровь, чтобы никаких болезней. Курить донору тоже нельзя, а у Льва в руках зажигалка.

Но промолчала.

Это никого сейчас не волновало.

– Одно не хватит, - еле выдавила. – Ещё ищите доноров или физраствор.

– Давай, золотце, - Лев подошел ко мне.

Я запах его ощутила, терпкий, мужской. И я потерялась.

Ему он лег на канапу, я была рядом. Как я брала у него кровь – ничего не соображала. Он просто смотрел на меня, взглядом убивал любые мысли, взглядом же говорил, что я отсюда не уйду.

– Ты помнишь, что было на яхте? – спросил он негромко, лишь для меня, приподнялся. – Как ты нырнула от нас голая, а я рванул за тобой, одежду тебе хотел дать. Чтобы мой брат на тебя не смотрел.

Его брат и сейчас на меня смотрит. Развалился в кресле напротив и пялится, а я не могу так, у меня руки дрожат. Смотрю на тонкую трубку, протянутую между двумя мужчинами.

Прямое переливание крови – впервые такое делаю.

А мысли двумя мужчинами забыты, которых не прогнать.

– Все, - сказала, когда остановила забор крови и повернулась на хозяина дома. – Скажите, чтобы все вышли. Если хотите выжить – пусть все уйдут. И этот тоже.

Льву надо полежать, он ослаб, но пусть проваливает.

Я почти молю. Я не могу находиться с Хазовыми в одном помещении, мне плевать на охрану, что стоит у меня за спиной и каждое движение контролирует, но Хазовы – пусть они будут прокляты.

Пусть уйдут.

– Как ты понимаешь, я крупно попал, - хозяин дома усмехнулся и поморщился от боли. – Заштопаешь меня. И дальше мне прямая дорога в суд. Хазовы, доктор просит, на выход, дела обговорим позже, лады?

– Слово доктора – закон, - Лев медленно поднялся. Бледный, но с губ не сходит довольная ухмылка.

Я даже осмыслить не успела это его движение – он поднял мою руку к губам и поцеловал пальцы. Влажно. Как по оголенному проводу ток пустил, я всем телом вздрогнула.

– Не будем мешать, - сказал он. – Я верю в тебя, доктор. Ты меня от смерти спасла, когда думал, что все, приплыли, и вот он берег. У тебя золотые руки. Ты сама золотце. Работай, я ушел.

Он отступил.

Я не дрогнула, но напряглась всем телом, затылком взгляды братьев ощущала, и выдохнуть смогла, когда с тихим хлопком закрылась дверь.

– Так.. .- мне в себя надо прийти, а они меня отвлекли, мысли разбегаются, несутся за этими братьями вслед, но у меня тут человек, которому я должна оказать помощь, я обязана.

– Золотце, - прохрипел хозяин дома. – Сделай все, как надо. Чего красная такая? С адвокатами моими шуры-муры крутила, да? Забудь. Ты мне самому приглянулась. Вот заштопаешь меня. И отблагодарю, у меня будешь жить. Ни в чем не будешь нуждаться. Не отпущу тебя. Моя. Ты только сделай, давай, не трясись. Вытащишь – а я в ответ все для тебя. Понравилась. Моя.