- Но...

- Вы нам мешаете, - он смотрит в упор на меня. - В следующий раз быстрее соображайте. Учиться вы пришли или музыку слушать в коридоре. До свидания.

Марина сидит в переднем ряду и улыбается. Раскладывает цветные тетрадки. У нее на лице написано, что она сейчас думает.

Что я ночью им двоим сдалась. Они взяли, что хотели. И меня послали.

Сглатываю горечь во рту и под взглядами однокурсников отступаю в коридор.

Давно меня так не позорили. Да, вообще, никогда, с преподами я договариваться умею, меня любят.

Смотрю на закрытую аудиторию и кусаю губы.

Не понимаю, что случилось, на рассвете эти мужчины под моими окнами торчали и камешки кидали в стекло, просили грудь им показать.

А теперь выставляют с пары, да еще так грубо.

Слышу, как от расстройства урчит желудок и решительно шагаю в столовую. С чаем и булочкой сажусь возле окна. Ем и пытаюсь успокоиться.

Козел какой.

Поверить не могу.

Строит из себя препода, а сам ночами по чужим квартирам гуляет, запугивает, лапает, лезет целоваться.

Что на это скажет ректор?

Со злостью поднимаюсь со стула.

Я это так не оставлю.

Стряхиваю крошки с платья и выхожу в коридор. С разбегу налетаю на кого-то, улавливаю знакомый аромат парфюма - лайм и перец.

В волнении задираю голову.

И натыкаюсь на изумленный взгляд Вадима.

ВАДИМ

Чокнутый универ для нищебродов. И угораздило же, а!

Пришел, как паинька. Готовился уже заставить какого-нибудь очкастого ботаника диктовать лекцию, и дать мне отоспаться на задней парте. В принципе, какая вообще разница, кто диктует эту лабуду?!

Но окно в универе оказалось сломано, слетела щеколда, и едва мы вошли, студентки начали ныть про сквозняк, который прически им портит.

- Идиотизм, - иду по коридорам в поисках загадочного завхоза или типа того, который придет, и починит окно. Или пусть другую аудиторию дадут. Или пусть уже все пойдут к черту. – Гадство! Бл…

О-па!

- Ты? – во все глаза смотрю на диво дивное.

Русалочка. Она же Лия. Она же, судя по всему, студенточка этого универа.

- Ты? – дублирует мой вопрос Русалочка.

И столько всего в этом ее «Ты?». И обвинение, и возмущение, и обида… да у нее же губы дрожат! Того и гляди, разревется. Звонок прозвенел, а она стоит здесь, как… не знаю, как Настенька из сказки Морозко.

Руки так и тянутся сграбастать это чудо, волосы на руку намотать покрепче, чтобы больше не думала удирать. Обнять, прикоснуться к коже, вдохнуть ее запах, поцеловать. Бррр, что за розовый сироп у меня в мозгах?

Чертово похмелье!

- Что ты здесь делаешь? – Русалочка спросила это с обидой, и с надеждой.

И я хотел ответить. Пошутить, что ее искал, чтобы начатое закончить – любая подсобка в нашем распоряжении. Или это была бы не шутка. Но не успел.

- Дим, - Артем вышел из аудитории, и направился к нам. – Что, на нерадивую студентку любуешься? Выгнал я ее, но, - приятель поворачивается к оторопевшей Русалочке, - не думайте, что пропуск занятия освобождает от прохождения материала. Конспект лекции нужно будет изучить, и домашнее задание выполнить.

- Вы издеваетесь надо мной? – прошипела Лия после пары секунд тишины. – Что вообще происходит? Вы почему ведете себя… так?

Так.

Лия подобрала верное определение. Я бы выразился с матершиной, но и так сойдет.

И с Русалочкой я согласен. Сам не понимаю, с чего Артем играет в эти игры. Лично я капец как рад видеть Лию. Всего пара часов прошла, и мы снова втроем, универ огромный, пустые аудитории имеются, и можно показать девчонке, как сильно мы успели соскучиться.

- Так, Крещенская, - строго произносит Артем, - не стойте здесь, как монумент скорби. Идите, погуляйте. Музыку послушайте, - это приятель произнес довольно-таки язвительно. И повернулся ко мне: - А к тебе у меня дело, пошли.