Смотрю на шейха в ужасе. Он слегка отстраняется и скалится, словно дикое животное. Облизывает свою нижнюю губу, собирая языком алую капельку.

– Дикая, значит, – произносит. – Я буду звать тебя Абаль.

– Что? – хмурюсь. – Что это значит?

– Дикая роза. Абаль, – произносит так, что волоски на теле встают дыбом.

– У меня уже есть имя.

– Да, я помню, – кивает он. – Самое распространенное в вашей стране.

Я жду, что сейчас он слезет с меня и успокоится, но он слизывает новую капельку с губы и опять врывается в мой рот языком.

– Еще раз укусишь, накажу, – рычит шейх и продолжает подчинять мне свой рот.

Я изо всех сил игнорирую жар, растекающийся по моему телу и затапливающий до самой макушки. И руку, которая ложится на шею. Легонько сжимает. Недостаточно, чтобы задушить, но достаточно, чтобы ненадолго лишить кислорода и вызвать в голове туман.

Оторвавшись от моего рта, шейх целует шею. А у меня от того, как он то перекрывает мне доступ кислорода, то позволяет вдохнуть, уже кружится голова.

Рука с шеи сползает ниже. Обхватывает грудь, мнет ее. Тянет за сосок, заставляя вскрикнуть. Низ живота сжимается, и я чуть выгибаюсь и замираю, когда прямо между нижних складочек упирается его раскаленный добела член.

Начинаю задыхаться, когда шейх, медленно раскачивая бедрами, трется о самую чувствительную часть меня. Боже, как же перестать чувствовать это пламя во всем теле? Как остановить желание, которое появляется без моего согласия?

Этот большой мужчина будто подчиняет себе мою волю, заставляя тело плясать под его дудку и хотеть то, чего я на самом деле не хочу!

Пытаюсь воззвать к своему разуму. Напомнить себе, что еще пять минут назад шейх подозревал меня в нападении на его фаворитку. Я же видела в его глазах желание наказать меня. Убить. Что сейчас изменилось? Или это и есть наказание? Может, признаться ему? Может, то, что я невинна, остановит его? Не будет же он насиловать девстенницу! Или будет? Кто знает, какие у них тут порядки?