Каждая из кабин просторная, перегородки из матового стекла. Включаю тропический душ с горячей водой и становлюсь под нее, чтобы смыть с себя сегодняшний день.

Закрыв глаза, всхлипываю.

Я изо всех сил держалась все это время. Но теперь, когда горячая вода начала расслаблять мышцы, я не в силах удержать в себе эмоции. Сгибаюсь пополам и начинаю рыдать. Подсознательно я понимаю, что безопасность, которую я ощутила на секунду, когда узнала, что шейх забирает меня с арены, мнимая. Здесь я буду круглосуточно находиться в клетке со львами.

– Она еще и ноет, – слышу голос и резко выпрямляюсь.

Сквозь пелену слез вижу Карибу и еще одну девушку. Первая стоит и взирает на меня, как на какое-то насекомое. Вторая тоже старается смотреть пренебрежительно, но у нее для этого слишком мягкие черты лица, в отличие от Карибы.

– Что тебе нужно? – бросаю на английском, а та отвечает что-то на арабском. – Я не знаю ваш язык.

– Тогда твой тебе нужно вырвать, правда, Луна?

– Точно надо, – отвечает вторая.

– Что я вам сделала? – спрашиваю со злостью.

– Родилась, – бросает Кариба, скривившись, а потом они разворачиваются и выходят из ванной.

Больше я стараюсь не закрывать глаза. Даже когда умываюсь. Разве только на секунду, чтобы промыть их.

После душа я быстро вытираюсь, одеваюсь и тороплюсь к висящему справа от зеркала над раковиной фену. Здесь он тоже у каждой свой. Выбираю тот, который над пустым столиком.

Пошарив по ящику в столике, нахожу новую расческу и сушу волосы. После этого беру из ящика новую зубную щетку и, почистив зубы, возвращаюсь в спальню.

Свет уже погашен. Тихо гудит кондиционер, а мне хочется открыть шторы и выглянуть в окно. Я просто чертовски сильно хочу хоть сантиметр личного пространства. Хоть немного иллюзии, что я не в заключении, а все еще имею какие-то права.

Пройдя по комнате, захожу в гардероб. Подхожу к окну и, нырнув между шторами, оказываюсь у стекла. Разочарованно выдыхаю, когда вижу за окном внутренний дворик гарема. Я так надеялась увидеть бесконечную пустыню или огни города. Хоть что-нибудь, указывающее на то, что я не оказалась заперта в чертовой клетке.

– Зараза, – рычу и бью ладонью по стеклу.

Потом разворачиваюсь и иду в спальню. Залезаю на свободную кровать и сразу забираюсь под толстое, но легкое одеяло. Девушки уже спят или просто делают вид.

Мне о стольком хочется расспросить, но точно не этих сучек.

Прожитый день окончательно вымотал меня. Перевернувшись на спину, закрываю глаза и прислушиваюсь к дыханию девушек. Я не усну, пока не смогу убедиться, что они тоже спят. Иначе угрозы, которыми бросается Кариба, могут воплотиться в жизнь.

Наконец мне удается провалиться в сон. Тяжелый и вязкий, как жвачка с мерзким привкусом. Я никак не могу вынырнуть из него. И не могу закричать. Перед глазами все еще стоят картинки с арены. Окровавленные тела, оторванные конечности, животные с красными пастями.

Я вскрикиваю и распахиваю глаза. И тут же замираю, потому что на моей кровати сидит Кариба и держит у моего горла ледяное лезвие кинжала.

Крик застревает в горле вместе с воздухом, и я чувствую, как начинают неметь конечности.

Сколько еще ужасов мне предстоит пережить? Сколько испытаний я должна пройти, чтобы мне, черт побери, позволили просто жить?

– Что ты хочешь? – спрашиваю, впиваясь в темную тень, нависающую надо мной.

– Чтобы ты сдохла. Или исчезла. Мне все равно, каким образом ты испаришься с глаз моих, – произносит Кариба на английском с четко выраженным акцентом.

Не знаю, что мной движет. Возможно, адреналин, который за последние пару недель уже стал частью моей ДНК. А, может, мне просто надоело, что меня пугают и угрожают.